Евгений Решетов - Император из провинции

На отшельнице болтался рваный халат, поверх которого лежала побитая молью серая шаль, а на ногах у неё были валенки. Пальцы бабки оказались унизаны золотыми кольцами. Наверное, у старухи было много мужей. Ну а если серьёзно, то, по-моему, я уже где-то видел похожее кольцо, а то и аналогичное. Тьфу ты, не кольцо, а серьгу – у Лёхи была золотая серьга, которая чуть ли не идентична кольцам отшельницы.

Та в этот миг заговорила скрипучим, как несмазанные дверные петли, голосом, показав жёлтые зубы и сверкнув золотым резцом:

– Чего надобно? Заговор? Приворот? Погадать?

Мы молчали, пока ещё не в силах раскрыть рты, а лишь со страхом пялились на старуху. Тогда она принялась недружелюбно взирать на нас колючими выцветшими глазами, спрятавшимися в мрачных тенях, которые пропитали её веки.

Наконец дядя Коля отошёл от шока, вытащил удостоверение и проговорил деланно грубым голосом, показывая его бабке:

– Меня зовут Николай Козлов. Я сержант местной полиции. Разыскиваю двух мужчин. Есть сведения, что они направились к вам.

О «Ниве» он почему-то умолчал. Вероятно, по каким-то своим соображениям. Я мимолётом глянул на него, отметив суровый вид, а потом перевёл взор на старуху.

Та отпираться не стала и сразу произнесла, цыкнув языком:

– У меня они. Давеча пришли, да так и остались. Самогонка им моя понравилась и банька.

– Эти двое в доме? – спросил полицейский, даже немножко изумившись тому, что у нас всё так просто вышло.

– Угу, – проронила бабка, пожевав серые губы и глянув на тёмное небо.

– Ведите меня к ним, – требовательно произнёс Козлов, а затем добавил: – Кстати, как вас зовут?

– Да меня все просто Бабушкой кличут, – проскрипела старуха, двинувшись в глубь дома.

– А имя у вас есть? – настаивал Козлов, пригнув голову и войдя в хату. – И документы?

– Я уж и не помню своего имени. Мне годков-то столько, что не сосчитать, – прокряхтела бабка, миновав тёмные сени, где под потолком сушились всякие травы.

– А документы? – без энтузиазма бросил полицейский, уже поняв, что и их нет.

– Сгинули, милок, – предсказуемо ответила та, открыв дверь, которая вела в кухню с низеньким потолком, покрытым плесенью.

Мы вошли следом за бабкой и оказались возле побелённой русской печки. В углу располагались два покосившихся шкафа, сбитые из досок. Один из них был для верхней одежды, а другой – для посуды. Посередине кухни стоял обеденный стол, имеющий множество следов от ножа. Рядом с ним прикорнули три колченогие табуретки, а на полу лежали старые звериные шкуры. Всё это освещали жёлтые свечи, которые облюбовали подоконники, и древняя масляная лампа, висящая под потолком.

Войдя в кухню, я сразу же услышал мощный храп, который доносился из-за грязной занавески, которая скрывала лежанку печи.

Козлом тоже услышал его и мигом спросил, кивнув на печь:

– Они там?

Старуха утвердительно качнула головой, потревожив неопрятные волосы, после чего отодвинула занавеску. Перед нашими глазами предстали те самые мужики, которых мы искали. Они лежали в обнимку и сладко храпели, наполняя воздух неповторимыми ароматами перегара. Хорошо хоть оба были одеты, а то бы я мог всякое подумать.

Полицейский, глядя на них, почесал лысину, а затем спросил у бабки:

– А зачем они к вам пришли?

– Да спрашивали о всяком, – вкрадчиво ответила та, многозначительно подмигнув. – А потом захотели, чтобы я им приворот сделала на удачу…

– И после этого они на радостях напились? – саркастично перебил сержант, рассматривая отшельницу подозрительным взглядом.

– Истину глаголешь, сынок, – усмехнулась старуха.

Козлов несколько секунд молча смотрел на неё, а затем продолжил задавать вопросы. Бабка принялась отвечать, но прямо практически ничего не говорила: всё юлила и пыталась напустить тумана.

Я же стоял за спиной полицейского и просто слушал, но в какой-то миг он сказал мне, глянув через плечо:

– Вытащи этих двоих на свежий воздух. Авось так быстрее оклемаются.

– Хорошо, – нехотя проворчал я, но отказываться не стал и принялся за дело, ощущая на себя тяжёлый взгляд старухи.

Оба мужика напоминали бесчувственные куклы. Рябого я даже уронил в сенях, а он только промычал что-то нечленораздельное.

Вскоре мне удалось уложить обоих липовых полицейских возле крыльца, после чего я потёр разболевшуюся ногу и громко позвал Козлова. Тот вышел из дома, преследуемый бабкой. Та истошно орала, что ей не нужны никакие документы.