Денис Калдаев - Создатель [litres]

Но тот не ответил.

Мысли путались. Нейт снова подумал о Сифинь. Его беспокоило, что скоро закат, а это знак, что он должен за ней прийти.

В шуме океана зазвучали спокойные, нежные полутона. Рядом с сосной уселась чайка и, задрав голову, широко раскрыла клюв.

Неужели та девушка выдала его? А после… после они заставили ее убить себя. Он не видел иного объяснения.

На берегу появился щербатый. В одной руке он нес желтый фрукт, в другой – горшок, закрытый крышкой. За ним, в вечерней дымке, шли люди, среди которых Нейт заметил Маркуса. Все, кроме старика, остановились в отдалении, метрах в тридцати.

– Это поможет тебе поверить, – медленно произнес щербатый, затем поставил горшок на землю и раздавил в руке плод.

– Я верю, господа, – ответил Нейт, в ужасе разглядывая старика.

Он впервые видел его так близко. Во внешности Маркуса не было ничего сверхъестественного. Обычный старик, который любит играть в шахматы в парке. Угрюмое седобородое лицо. Хрупкое телосложение.

Старик коротко взглянул на Нейта, отвернулся и сказал:

– Ты прав, он жалок. – Голос его был усталым. – В нем нет ни веры, ни любви. Он сам за себя.

Коренастый стоял в стороне и, опустив глаза, с почтением ждал. Щербатый растирал в ладонях плод, на землю перед ним капал сок.

– Я ни в чем не виноват, – взмолился Нейт. – Я верю в вас! Верю!

– Он опасен, – добавил старик безучастно и, даже не обернувшись, направился обратно. – Меня можно было и не звать.

Повисла пауза. С сердитым криком улетела чайка. Волны продолжали шуметь и ласково петь.

Когда старик ушел, щербатый наклонился к Нейту и начал обмазывать фруктовой кашей его ноги. В нос ударила терпкая сладость плода.

– Что ты делаешь, сволочь? – задрыгал ногами Нейт и угодил в колено сектанту.

Коренастый, размахнувшись, ударил его в лицо.

Отчаяние, рвущееся изнутри, взорвалось оглушительной яростью. Тряхнув головой, Нейт сплюнул кровь и с ненавистью прошептал:

– Изверги, – и добавил с еще большей ненавистью: – Насрать мне и на вашего Маркуса, и на всех вас!

Он снова плюнул в щербатого, но порыв ветра отнес в сторону кровавый сгусток.

– Это тебе поможет, – кивнул щербатый и открыл горшок.

Коренастый заглянул внутрь, удивленно охнув.

– Можешь сыпать, Годт, – сказал он.

Щербатый перевернул сосуд, и Нейт увидел, как на его колени рухнула и растеклась по коже рыжая масса. В ту же секунду в ногах вспыхнула обжигающая боль – на голенях и на правом бедре.

Нейт закричал. Муравьи облепили его ноги, пожирая раздавленную мякоть фрукта, а заодно отщипывая кусочки кожи.

– Веришь ли ты в Маркуса? – воскликнул коренастый. – Веришь теперь?!

Щербатый завороженно следил за происходящим.

Нейт громко, не контролируя себя, кричал. Ноги поглотил жар, их будто сунули в огонь, в раскаленные угли. Тело корчилось, ноги судорожно дергались в разные стороны.

– Заткни ему рот! – сказал щербатый.

Сознание взорвалось, заполняя каждую клеточку тела. Взгляд затуманился. Откуда-то издалека зазвучали музыка, крики и смех, когда Нейт провалился в огненную тьму.

Брахур опустился на колени и посмотрел на девочку.

– Ты слышала, как он кричал?

– Да, – испуганно ответила Сифинь.

На ее лице застыло потрясенное выражение, какое бывает у ребенка, которого резко пробудили ото сна.

– Маркус плохой, – сказал он. – Понимаешь? Жестокий и злой.

Девочка дважды кивнула.

– Я понимаю.

С пляжа доносились пронзительные возгласы и хохот.

– Они обезумели, – с презрением продолжал Брахур. – Они пытали его.

– Что это значит – «пытали»? – спросила она, вся сжавшись.

– Делали ему больно. Очень больно.

– Ты видел?

– Нет, только слышал. Этого достаточно.

Она заплакала.

– Но ты спасешь его? Ты же спасешь его?

– Нет, – честно ответил Брахур. – Это невозможно.

Девочка взглянула на него как на предателя и отвернулась.

– Он бы хотел, чтобы я забрал тебя, – сказал парень.

– Хорошо, – отозвалась она после долгого молчания.

– Жди меня здесь. Я вернусь минут через двадцать.

– Хорошо.

Она глядела в сторону, сдерживая слезы.

– Пообещай мне, что никуда не пойдешь, – сказал он строго.

– Обещаю.

– Я скоро буду.

Он бросил на нее мягкий, потеплевший взгляд, взял полоски коры и вышел из логова.

Стояла тишина. Лишь переговаривались на деревьях птицы. Похоже, сектанты собрались на пляже, привлеченные пыткой.

Закат уже догорел, в лесу сгущалась тьма. Брахур остановился у соснового пня, который остался после строительства церкви. Тронул его – пальцы стали липкими. Он снял с себя изношенную майку и начал тереть ею о спил. Вскоре ткань просмолилась. Он взял палку и намотал на ее конец майку. Поднял связку коры и зашагал по тропе к шалашу.