…Воцарилось долгое-предолгое молчание.
— Прошу прощения, Ватсон, — прервал его наконец Холмс, — но вам придется некоторое время побыть наедине с собственными мыслями: мне пора принять лекарство, — и привычным движением закатал рукав.
«Это я еще рассказал вам не всё, Ватсон, — вздохнул он про себя, когда боль попятилась на пару шагов, — но с вас и этого хватит! Кое в чем вы, мой бедный друг, при всем своем жизненном опыте и осведомленности об изнанке жизни, сохранили поразительную незамутненность — достойную какого-нибудь булочника из Крауч-Энда. И есть вещи, которых этот ваш внутренний булочник не переварил бы никогда. Например, ТЕ ПЕРЕГОВОРЫ…»
Он и сам невольно зажмурился. Вспомнилась темнота, беспросветная подземная тьма. Луч искусственного света, идущего неведомо откуда. И освещенное им лицо — страшное, голое, покойницки-бледное лицо человеческого существа давно вымершей расы.
Глаза того были наполовину затянуты желтоватой пленкой. Заостренные уши — покрыты седым, вылезающим мехом:
— СЕМЬЯ ИСПОЛЬЗУЕТ ЛЮДЕЙ, КАК ЕЙ УГОДНО. НО СЕМЬЯ НЕ ЗАНИМАЕТСЯ ДЕЛАМИ ЛЮДЕЙ. ТАК БЫЛО. ТАК ЕСТЬ. ТАК БУДЕТ…
ТОТ, КОГО ВЫ НАЗЫВАЕТЕ ГРАФОМ МОНТЕНЕГРО, СНОВА ЗАНЯЛСЯ ДЕЛАМИ ЛЮДЕЙ. ЭТО СТАНОВИТСЯ УТОМИТЕЛЬНЫМ…
МЫ НЕ БЛАГОСЛОВЛЯЕМ ЕГО. ТЕХ, КТО ПОШЕЛ С НИМ, МЫ НЕ БЛАГОСЛОВЛЯЕМ ТОЖЕ. СЕМЬЯ НЕ НАКАЖЕТ ВАС ЗА НИХ…
ТЕПЕРЬ — ИДИТЕ.
«Не только не наказали, но даже и помогли, — усмехнулся про себя Холмс. — С амальгамой, и не только… Не надо было так демонстративно третировать обывателей и пацифистов, граф! Особенно замшелых. Они молодым сто очков вперед дадут, и <���…>»
Конец Четвертой части
Гуманитарная интервенция
…А родиться бы мог в Новегороде или во Пскове я,
На ином рубеже, при ином повороте судьбы,
И вести новгородскую армию к стенам Московии,
Где бесчестье в чести, где предателей славят рабы.
Где плюгавый упырь, плешь прикрывши татарскою шапкою,
Зло пирует в Кремле, без вина душегубствами пьян,
Где герой палачу салютует кровавой культяпкою,
И князья жирнобрюхие лижут монарший сафьян,
Где раздавлена вольность ударом кровавого молота,
Где оболгано все, что не вышло отнять и украсть,
Где Иван Калита прятал в погреб иудино золото,
Где пред властью трясутся одни, а другие — за власть.
С четырех бы сторон подойдя к окаянному городу,
Створки Спасских ворот мы бы вскрыли варяжским мечом,
И кремлевских бояр из палат потащили за бороду,
Да швырнули б со стен вместе с их азиатским бичом.
Юрий Нестеренко
Густой волной удушливаго страха
затопленъ Кремль до башенныхъ орловъ:
горитъ на Ворѣ шапка Мономаха
подъ грозный гулъ святыхъ колоколовъ.
Дрожитъ антiхрiстъ: вОроны, закаркавъ,
слюну роняя, кружатся надъ нимъ.
Безсильна ложь его ересiарховъ,
что надъ его главой сiяетъ нимбъ.
Онъ раздаётъ приказы батальонамъ,
народнымъ гнѣвомъ иноплошь тѣснимъ,
но кругъ него давно смердитъ палёнымъ,
и даже приснымъ душно рядомъ съ нимъ.
Вадим Седов
Из тюрем грянут общим хором
И арестанты, и конвой,
Когда вернусь я в этот Город,
Вернусь как царь и как герой.
Михаил Кочетков
Будьте осторожны со своими желаниями — они имеют свойство сбываться
Чтобы продать что-нибудь ненужное, нужно сначала купить что-нибудь ненужное, а у нас денег нет.
Мультфильм «Трое из Простоквашино»
По исчислению папы Франциска 31 декабря 1563, в ночь на 1 января 1564 года.
Новгородские земли, Валдай. Штаб Восточного фронта
Полночь
— Значит, ничего еще не закончилось? — Иоанн перевел тяжелый взгляд с Джона Ди на Джуниора; валлиец, конспиративно переодетый в русские меха, смотрелся в них на диво органично — эдаким святочным Дедушкой Морозом, тогда как в облике начразведки, даже и обмундированного в армейский стеганый тегиляй б/у, всё равно проглядывала какая-то подозрительная иностранщина. — И «Валькирия» ваша стремит полет свой неведомо куда?
— Увы, Ваше Величество, — печально развел руками звездочет. — Отстроенная мною астральная связь между Попугаем и Человеком-Серебро — нашим Человеком-Серебро — слабеет и истончается с каждым днем. Нам удалось на некоторое время, при помощи нашего двойника , ввести в заблуждение звезды и мировой эфир, но долго это не продлится…
Читать дальше