Кирилл Еськов - Rossija (reload game)

Что всё серебро, изъятое по ходу Фаустовой реформы, тайно переправили в лондонские банки, Вологдин знал и без того (сам, собственно, и организовывал тогда сию транзакцию , весьма сложную и рискованную); серебро то исходно предназначалось Борисом Феодоровичем для оплаты заграничных агентурных сетей Службы и подкупа тамошних политиков и «лидеров общественного мнения». Ясно, что в такого рода комбинациях к рукам исполнителей кое-что прилипает, и иной раз немало — это дело житейское; но чтоб прилипало вот так, как у этих нынешних, чуть более, чем полностью — это уже за гранью, он бы в свое время такого и близко не потерпел. И понятно, в общем, почему его тогда быстренько отстранили от деятельности созданной им «серебряной сети», а затем и вообще от загранработы…

Сейчас сетью той рулит Странник: благодаря своей феноменальной чуйке тот постоянно играет на бирже — и, располагая огромным резервами, постоянно выигрывает. В итоге там возникла целая финансовая империя, принадлежащая уже не столько Московскому государству, сколько лично Годунову; управляет же ею Сильвер, через подставных персон, в основном — через свою собственную полюбовницу-арапку. Документы и о самОй сети, и о накрученных вокруг нее Сильвером серых и черных схемах вице-директор Бонд привез с собой в Москву, в числе прочего компромата на верхушку здешнего режима (вроде перехваченного письма Фауста в Прагу).

Так вот: он, Серебряный, желает, чтоб Вологдин устроил ему встречу с Сильвером. Конспиративную, само собой: ведь если в «Северо-восточной компании» пронюхают об этих его контактах, он тут же заработает себе перелом основания черепа, поскользнувшись на лестнице, или вот есть у них капли: ни вкуса в них, ни цвета не заметно, а человек, без рези в животе, без тошноты, без боли — умирает… При встрече той он надеется прижать Сильвера с помощью документов о его личных гешефтах (ибо залезать в карман к боссу мафии — это тебе не извечное русское «Из казны тащи, как с пожару») — и потребовать, чтобы тот организовал в Лондоне освобождение Ирины: возможностей той «серебряной финансовой империи», по его разумению, вполне на это хватит.

— Я хочу видеть эти документы, — отрезал Вологдин.

— Ты получишь их в руки в момент нашей общей встречи. Я совершенно не собираюсь встречаться с Сильвером один на один: козе понятно, что он, при его-то возможностях, тут же меня грохнет и заберет компромат. Ты — посредник; территория должна быть нейтральная — ну, допустим тот, твой личный , трактир на Пятницкой. Назначь время.

— Красивая конструкция, Никита Романович, — степенно кивнул контрразведчик, — прям как игрушечка. Хорошие у вас там специалисты. Нам до вашего уровня еще расти и расти, — и он нехорошо ухмыльнулся.

— То есть не веришь ты мне, — заключил Серебряный.

— Не верю, — охотно согласился Вологдин.

— Ну да, ну да: с моей-то кредитной историей… — вздохнул «действующий агент секретной службы Ливонского вора».

— Да причем тут та твоя кредитная история … которая была чисто дебетной , если так можно выразиться, хех… — отмахнулся контрразведчик. — Уж что в этот-то раз у тебя по части фактов всё в полном ажуре, и каждое слово подтвердится — ни минуты не сомневаюсь! Да только — что мне до тех фактов? Я ведь, Никита Романович, не столько в факты верю, сколько в людей. В людей! — ибо, в силу профессии, в них чуток разбираюсь…

— И что ж ты во мне такого разобрал? — вопросительно приподнял бровь Серебряный. — Чем я плох?

— Да ровно тем же, чем и хорош, — промолвил Вологдин с неожиданной серьезностью. — Тем, что ты — человек долга и чести . Но «честный коп» — это замечательно, а вот «честный разведчик» — это, извини, или «жареный лед», или профнепригодность. Такие, как ты, Никита Романович, не предают своих — вот тебе и весь сказ. Неубедительно !

— Да какие они мне, нахрен, «свои»?! — грохнул кулаком по столу князь. — Взявши в заложники мою жену?

— Ну, что они у тебя жену в заложники взяли — это ТЫ говоришь. Может, и взяли. А может, спрятали, по твоей же просьбе. Или еще чего… Ты мне лучше вот чего скажи, — тут Вологдин подался чуть вперед, — эта ваша московская операция — что таки себе буду иметь на этом я, в служебном плане? Вот меня, лично — как это всё коснется?

— Уж не знаю, как твоему шефу, Страннику, — отвечал Серебряный, твердо глядя в глаза контрразведчику, — но тебе, Всеволод Владимирович, как я мыслю, от нее никакого вреда, кроме пользы.