Кирилл Еськов - Rossija (reload game)

Хороший вопрос, оценил Иоанн. Задаются-то им сейчас все они — у кого извилин поболе, чем у Малюты, но вот так вот, в лоб, потребовать у царя отчета решился только этот… Смел, ох смел архимандрит! И тут уж — или-или: либо немедля мигнуть Григорию Лукьянычу — чтобы тот решил проблему , либо, немедля же, рекрутировать смельчака в свою команду. Ибо человеку, говорящему царю правду в глаза, цены нет — если царь не дурак. Ну и если, разумеется, человек с такими полномочиям — один, а не целый… этот, как его — парламент ?.. Тьфу, слово-то какое гадкое. Этаких словечек в нашем дискурсе не будет, пометил для себя Иоанн.

Итак, что там есть в нашем… как его там: досье ?.. — на этого человека? Поместья Колычевых расположены в Новгородской земле. И семья, и сам он весьма в тех местах авторитетны — то есть повязаны множеством связей с тамошней знатью. Что, кстати, позволяет сделать кое-какие предположения о причинах его появления здесь… В молодости Федор Степаныч ни о какой церковной карьере и близко не помышлял. Просто в 30 лет он поучаствовал вместе с семьей в попытке мятежа Андрея Старицкого (папаши нынешнего московского венценосца), а при кровавом подведении итогов той авантюры здраво рассудил, что расставание с головой болезненнее, чем с частью покрывающих ее волос — и принял постриг.

От извивов и дрязг Высокой Церковной Политики он всегда держался поодаль. Умудрился остаться в стороне даже от драки стенка на стенку иосифлян с нестяжателями (сохранив в итоге приличные отношения с обоими лагерями). Зато проявил себя великолепным управленцем и хозяйственником: в бытность свою игуменом Соловецкого монастыря развернул на архипелаге грандиозное строительство, соединил каналами все 70 тамошних озер, завел водяные мельницы, кирпичный и железоделательный заводы и даже невиданный посевной агрегат, позволявший одному человеку сеять одновременно «из семи решет».

Что особенно поразительно — при всей своей ухватистости и практической сметке показал себя абсолютным бессребреником. Несмотря на отсутствие заметных заслуг на богословском и подвижническом поприщах — ну, всякие там бдения-вериги и прочее умерщвление плоти — любим и уважаем всем низшим клиром, уровня приходских батюшек и монастырской братии. И — что естественно — столь же искренне нелюбим иерархами.

Сложный человек, короче. Такого не купишь, и особо не запугаешь…

— В Неметчине, Владыка, есть поговорка: «Что знают двое — знает и свинья». И да, ты прав: это, мягко говоря, непорядок, когда свои знают о планах государя меньше, чем чужие . Вопрос только в том — кого я теперь, на фоне московской измены, могу с уверенностью числить своими ? Да вот, чтоб не ходить далеко: ты сам-то, Владыка, чьих будешь ? О тебе ведь спокон веку говорили как о «человеке Старицких». Ну и как я могу быть уверен в твоей лояльности? Тем более когда священноначалие в Москве присягнуло «царю Владимиру»?

— Но ведь я-то ему не присягал! — возмутился Филипп. — Я присягнул тебе, Государь — и от клятвы той никто меня не разрешит. И нет в мире человека, чтоб посмел обвинить меня в неверности слову — не говоря уж о клятвопреступлении!

— Это всё, конечно, очень бла-ародно, — холодно откликнулся Иоанн (как будто бы вновь подсказанной ему кем-то фразой), — но меня в нынешней ситуации интересуют лишь практические действия. Допустим, что твой непосредственный начальник земной, митрополит Московский и всея Руси, уступит Старицким и влезет в политику на их стороне. То есть — объявит меня самозванцем, поддержав вполне напрашивающуюся версию «Царь ненастоящий!» , прокричит мне анафему и благословит военный поход на нас. Как поведешь себя ты, Владыка? Когда тебе предложат: или-или ?

В этот момент появился Малюта с шубой. С поклоном набросил ее государю на плечи и отошел на уважительное расстояние.

Этой минутки Филиппу хватило, чтобы принять решение.

— Государь! — архимандрит глядел прямо и твердо, бестрепетно встретив пронизывающий царский взгляд. — Я ничего не ведаю ни про какие «хитрые планы». Я верю тому, что вижу собственными глазами: ты умирал по-настоящему, а рана твоя — прости за подробность — смердела так, что хоть святых выноси. А сейчас, по прошествии нескольких минут, ты на ногах, а рана — чистая и заживает. Господь, прямо на глазах на наших, явил нам чудо свое — что тут непонятного? И я готов отправиться в Москву и засвидетельствовать это чудо своей клятвою — хоть в любом церковном собрании, хоть перед очами Князя Старицкого .