Кирилл Еськов - Rossija (reload game)

— Вопросы ваши в высшей степени резонны, коммандер. Ответ на них вы получите сразу по возвращении с задания. Пока могу лишь сообщить, что интересы Ее Величества и царя Ивана неожиданно совпали — вполне себе стратегически. В деле, касающемся — уж прости за высокопарность, Джеймс! — жизни и смерти Мира сего. Ну, а что касается тактики…

Тут «личный астролог и доверенное лицо Королевы» тоже помолчал, давая собеседнику время проникнуться , а затем продолжил:

— Ситуация вокруг тамошнего ведовского процесса — четыре разнонаправленные силы, плетущие собственные интриги и устраивающие друг дружке многослойные провокации — идеальна для перевода стрелок . Вам надо «всего лишь» не попасться с поличным по ходу операции — а уж кто стоит за срывом Процесса и куда ведут следы, они потом сочинят для себя сами, без вашей помощи. Ну, а если всё же, не дай Господь, попадетесь… Тогда Родина — обе Родины! — вас знать не знают; это, надеюсь, понятно?

— А что, когда-то, где-то и с кем-то бывало иначе? — усмехнулся Бонд, салютуя Ди кружкой темного.

— Что же ты хочешь за это?

— Две тысячи таньга, — робко сказала женщина. Одноглазый толкнул Ходжу Насреддина локтем:

— Она просит ровно треть настоящей цены. Это индийские рубины, я вижу отсюда.

Меняла пренебрежительно поджал пухлые губы:

— Золото с примесью, а камни самые дешевые, из Кашгара.

— Он врет! — прошептал одноглазый.

— Только из сожаления к тебе, женщина, — продолжал меняла, — я дам за это за все… ну — тысячу таньга.

По исчислению папы Франциска 15 октября 1563 года.

Кёнигсберг, дом Серебряного в Кнайпхофе, и устье реки Прегель.

Опять моросило, и готический шпиль Кафедрала по ту сторону реки, в Альтштадте, физически ощущался застрявшей в горле рыбьей костью.

Главным для его планов было продолжать вести тот же размеренный образ жизни, что и всегда, не привлекая к себе ничьего особого внимания — ну, сверх того, что уже привлеклось само. А также изображать естественные в его положении отчаяние и раздавленность… По части отчаяния, впрочем, ничего специально добавлять ему и не требовалось; насчет раздавленности же он подумал поначалу изобразить запой, но вовремя сообразил, что и впрямь может сорваться — а голову ему сейчас надлежало сохранять предельно ясной.

Когда Ирину уводили, он сказал: «Всё устроится, хорошая моя, Богом клянусь», а она кивнула — спокойно и совершенно серьезно: «Да, я знаю. Господь тебе поможет». Поцеловаться на прощанье им не дали; командовавший арестом офицер городской стражи (пару раз встречались за картами у достопочтенного Эйлера) виновато развел руками, покосившись на стоящего чуть поодаль монаха-доминиканца, и сообщил:

— К вам, господин Зильбер, у городских властей претензий нет, — и продолжил, чуть запнувшись, — …пока.

У городских властей-то, может, их и не было («пока»…), но вот хозяева банка «Zukauf und Sohn», где хранились его деньги, восприняли это «пока» на свой манер — заморозив счет.

— Простите, господин Цукауф — на каком основании арестованы мои средства?

— Но это не арест, господин Зильбер, ни в коем случае!

— А тогда — что?

— Это временная приостановка операций на вашем счете. Временная, понимаете?

— И сколько продлится это «время»?

— Пока не наступит ясность в деле вашей жены… в связи с коим позвольте выразить вам наше глубочайшее сочувствие, господин Зильбер!

— И есть какое-то судебное решение? Я имею в виду — не по жене, а по счету.

— Мы получили указание сверху, — (возведение очей горЕ и горестное разведение дланями). — Поверьте, это делается для вашей же пользы, господин Зильбер: вы сейчас пребываете в сметенном состоянии души, и можете натворить глупостей — в том числе фатальных.

— Заботитесь обо мне, стало быть…

— У вас, к сожалению, репутация человека весьма решительного и при этом не слишком законопослушного. Лучше бы вам вообще исчезнуть из города — на некоторое время. Сверху, — (повторное возведение очей горЕ), — дали понять, что препятствовать вам в этом не станут.

— Спасибо за заботу, господин Цукауф. Господь отблагодарит вас за вашу доброту.

Это была катастрофа. Для любого плана по спасению Ирины — подкупа судей, организации побега из тюрьмы или налета на оную с шайкой навербованных лихих людей — требовались не просто деньги, а большие деньги; они у него, собственно, и были — в банке этого Цукина-сына. А теперь вот придется обходиться без них — и на месте появившихся уже было планов в голове его возникла пугающая пустота…