Анна Синельникова: Ворожба. сборник стихов

На развалах зелёных болот
Открывается новый день,
Мы ныряем, и ходим вброд, —
Мы артистов немая тень.

Щедро нас одарила природа
Эксцентричности талантом,
Мы как новая порода
Болотных гигантов.

Вылезем скоро,
И придём в ваш мир!
Принимайте покорно, —
Я – ваш кумир!

Грёбанный мир
Украли судьи,
Ты говорил,
И ты же осужден, —
Такое у них правосудье…
И вот на заре
Кровавой луны,
В календаре
Невозвратной весны
В подлый трактир
Сбились гуртом судьишки, —
Был у них пир,
Только Их обглодали людишки…

Сквозь мутную воду
Не увидеть пламени,
Если ты гордый, —
Значит, тебя одного оставили.

Воют гордые дни волком,
Расцарапывает солнце кожу…
Вы меня и не знали то толком,
А лезете в душу тоже.

Плюйте лучше в своё болото,
Сооружайте себе жадности пьедестал,
Вы в продажах, как тот из анекдота,
Что сам себя себе и продал.

Я выкладываю кубиками
Слова песен Чумбур-Косы,
Мне твой мир не интересен.
Я пойду наливать себе чайник весны.
У меня радость закипает,
В преддверии горла.
Я мириады огней,
Я как Германия бесспорна, —
Играют все, а выигрываю я,
Очередные два – ноль не спасли тебя.
На весеннем концерте
Распевается птичий гвалт,
Я же нежность, поверьте,
Я же плавный рестарт,
Улечу в неизведанный космос.
Поговорим, мой милый друг, после…
Я выкладываю кубиками
Песни волшебной Чумбур-Косы,
Мне всё интересно,
Только не ты.

Ты сожмёшь мои ладони,
Поцелуешь меня нежно так:
«Ты поверь, – не будет боли, —
Это просто пламя на губах».

Обними меня, родной!
Мне в твоих объятьях тише,
Увлекаться, как мечтой,
Несравненностью Парижа.

Обними меня, целуй,
Так скучаю нервно.
Околдованный колдуй,
Я не знаю, кто был первым.

И ласкай,
терзай той лаской тело,
Вынимай
Тоску умело,
чтобы ничего уж не болело…

Обними меня, родной!
Мне в твоих объятиях уютно.
Я играю, родненький, с тобой,
Потому что не играть мне трудно…

Вот такие непутёвые —
«Ты и я»,
И какими б не были, —
Не любить друг друга нам нельзя!

Ты сожмёшь мои ладони,
Поцелуешь нежно так…
Тоже навсегда запомни, —
Я люблю тебя, чудак!

Когда рядом ты, мне так тепло,
Как несказанно нам с тобою повезло,
Что тлеет пламя доброе любви,
Всё тлеет от зари и до зари…

машут платками,
отправляется вагон,
берёзы ногами,
бегут на поклон…
так пролетает
километр за километром,
дорога не тает,
и мысли запретны…
машет рукою ветер, —
молчи, мой, друг, молчи, —
не будет на этом свете
ни счастья, ни лжи…

сдувая легонько пыль,
мчится наш поезд ввысь,
он от всего тебя оградил,
задавив упрямую мысль…

на переезде некому ахать,
никто не увидел трагифарс,
этого оголтелого краха
твоих зарождённых фраз.

мчится, не остановится,
и перрон ему не перрон.
машинист в этом поезде
управляет по совести,
это угрюмый Харон…

ночь. на унылом погосте
взошла немая луна,
ждали всех вас в гости,
снова пришла лишь она.

Колдовство такое дело, —
Не уметь я не умела,
Выстрою я стройный ряд,
Только кто же будет рад…

Для кого такие чары?!
Для чего варю отвары?!
Для чего вскипает в чане зелье?!
Для того чтобы пришло веселье!

Распускаются цветочки
У болотной кочки,
Я варю вам зелье,
Зелье – невезенья!

Колдовство такое дело, —
Не уметь я не умела!
Ворожила, ворожу…
Ничего вам больше не скажу.

У меня радуга спит на подушке, —
Разноцветные сны так чудны.
И разбросаны, как игрушки,
Всюду радуги дивные сны.

Соберу их бережно в руки,
Да прижму к своей я груди.
В них мелодий волшебные звуки,
Звуки честной и верной любви…
Только шепчет внезапно мне
кто-то как будто во сне
– quo vadis?
Изнутри.
Прошепчу в ответ: «Я в весну!»
И, счастливая, вдруг засну.