Алексей Клочковский - Сеть

Медленно скользя ладонью по стене, я вздрогнул и остановился: рука неожиданно наткнулась на что-то влажное, твёрдое и склизкое. Я затаил дыхание, замерев на одном месте. В тишине послышались слабые звуки… или мне показалось? Нет, точно… мягко, ритмично эти звуки будто что-то отсчитывали. Склизкая форма под ладонью связалась в уме со звуками: капли? Капли, падающие с трубы?

Внезапно пространство вокруг мгновенно заполнилось светом.

Я зажмурился на секунду, а открыв глаза, увидел, что коридор, действительно, стал шире, потолок – выше, а я стою, опираясь левой рукой об изгиб толстой ржавой трубы. Метрах в трёх впереди труба роняла капли, расширяя тёмное мокрое пятно на сером бетонном полу. Правую сторону коридора занимало сплетение проводов и пластиковых изоляционных оболочек, по левой стороне, к которой я жался, была выведена труба.

Я вновь двинулся. Пол прямой линией уходил вперёд, сверху светили лампы, шаги мои гулко раздавались по коридору. Ага, вот ещё поворот, теперь направо… что это здесь?

Увиденное напоминало продуктовое хранилище, я теперь шагал между тянущимися полками, на которых стояли бесконечные ряды банок – металлических с тушёнкой, блестящих от света стеклянных – с просвечивающими консервированными фруктами; было также множество мятых пакетов с крупами и мукой и прочей снедью. Зачем здесь такие запасы? Словно в каком-то противоатомном бункере…

У меня перехватило дыхание, когда я на миг вообразил, что там, над бетонным потолком – многометровая толща грунта, а на поверхности – действительно, лютый мороз, вечная ядерная зима.

«Вы здесь поосторожнее с воображением. Иначе можете вовлечься в чужую мыслемассу, а это всё равно, что попасть в топкую болотную трясину – если рядом некому помочь, не выберетесь…» – вспомнились мне слова Кэлинеску.

Ладони у меня стали холодными и влажными. Мне ведь и правда сейчас некому помочь… хорошенькая перспективка – остаться здесь навсегда!.. Возможно ли такое?

А почему нет?!.

Хоть я и программер, но разве настолько хорошо изучил психопространство, чтоб решить любую возникающую в нём проблему?

Я остановился с участившимся сердцебиением.

Линии коридора впереди наметили ещё один поворот. Я с надеждой заспешил туда… Ура! Это был тупик, но – наконец-то! – здесь были двери. Целых три. Три коричневых прямоугольника со знакомыми штурвалами.

В отличие от дверей, за которые мы проникали с доктором, на этих жёлто поблескивали медные таблички. Я подошёл почти вплотную и прочитал на табличке средней двери:

«Прямо пойдёшь – синапсы сожжёшь».

??? Что за дьявол? Что за шуточки?!.

От удивления я даже не попытался повернуть штурвал.

Шагнув влево, прочитал на другой двери: «Налево пойдёшь – невесту найдёшь».

В мыслях моих мелькнул образ Лиз.

На третьей двери было лишь одно слово: «Авось».

В состоянии лёгкого ошеломления я приблизился к левой двери, сулившей нахождение суженой. Почему? Угроза сжечь синапсы не то чтобы очень меня напугала, но как-то всё же не слишком вдохновляла на совершение решительного шага – мало ли… «Авось» – несло слишком мало информации. А насчёт «невесту найдёшь»… ну, хотя я и не искал невесту, но эти слова, повторюсь, невольно вызвали в моих мыслях образ Лиз, и он меня немного успокаивал, что было очень кстати после всех волнений, пережитых мною за ближайший час.

Я повернул штурвал, дверь плавно отошла, и я шагнул вперёд…

«Важнейшее из искусств для нас – это, батенька, компьютегные игры!..» – раздался откуда-то сверху громкий, словно из репродуктора, и картавый голос.

Я вздрогнул: Ильич? Откуда он здесь? Мысли понеслись стремительно: наверное, и в самом деле в реале что-то случилось! И, видимо, Кэлинеску сообщил об этом Рудину, а тот для разрешения ситуации задействовал Ильича, ведь мы повсюду устанавливаем его операционную систему, и, как ни крути, психопортал, на котором я сейчас завис, тоже функционирует в среде Ильичевой операционки! Но что, что именно произошло?! И что должна в данном случае означать фраза Ильича?

Я огляделся и обнаружил себя в большом дворе, мощёном булыжником, мокрым, как после ливня. Впереди возвышалось мрачное готическое строение. Над крышей, в прогалах между башенками, сеяла дождливая морось, серебристо подсвеченная луной. В каком неестественном мрачно-зелёном колоре выдержан дизайн; графика окружающего, словно рыцарская игруха конца прошлого века, рассчитанная на оперативку в сто двадцать восемь мегабайт…