Анна Закревская - Радуга на сердце

Когда Санька прорвался за проходную, лунник уже стоял посреди местной тундры – особого вида одноразового питерского газона, прикосновение к которому убивает растительность так же безнадежно, как колесо вездехода за полярным кругом. И сейчас, в разгар апреля, рваными ранами зияли превратившиеся в эпичные лужи борозды от мотоциклов, концентрические круги парковки флаеров и прямоугольные ямы от станин аэротакси. Лунник стоял точно посередине этого безобразия, а его пилот красочно описывал достоинства последней навигационной системы, заведшей его в это болото.

Санька, перескакивая с кочки на кочку и тщетно ища брод в самых запущенных случаях, наконец, оказался на расстоянии рассерженного крика:

– Океаническая или Изобильная?

Это были два русских космодрома в океане Бурь и море Изобилия. Санька хотел сказать в ответ название американского космодрома, да вовремя прикусил язык. С тех пор, как созданные было объединенные сектора и альянсы развалились обратно на отдельные страны, такие шутки стали небезопасны.

– Выбирай любой, я не лечу.

– Мистер, вы издеваетесь?

О нет, ни в коем случае, стажер. А то, что ты стажер, мой юный друг, мне уже ясно. И «мистер» это даже вернее, чем твоя лопоухость.

Трекер ощутимо обжег руку. В апрельских сумерках его огонь был настолько ярким, что можно было бы использовать как сигнальный маяк.

– Ты берешь эту штуку и летишь с ней на любой космодром. По дороге закладываешь вираж и выкидываешь ее в первый попавшийся кратер, – при желании в Санькин голос можно было нырнуть как в Марианскую впадину. – Все ясно?

Стажер почесал в затылке.

– Да, мистер, только нам нельзя летать без пассажиров.

– Я плачу, ты летишь, какие проблемы? – Санька сдерживался из последних сил.

Слишком насыщенным был день. Слишком много нервов, страха, злости…

Трекер взял тоном выше.

– А проблемы в том, что у нас все фиксируется, и если я нарушу правила…

– Выходи из машины, – голос Саньки сорвался.

Стажер удивленно открыл рот и вцепился в обшивку люка.

«Сейчас он сделает шаг назад, и я его уже не достану», – подумал Санька, а тело, страстно желающее избавиться от огня трекера, который проникал внутрь, словно Санька лежал на горячих углях, уже рвануло вперед, намотало на кулак форменную рубашку и швырнуло стажерское тело в капсулу пассажира. Можно было б в болото, но уж больно напуган был малёк.

– Сиди тихо, – предупредил Санька.

С видимым наслаждением он плюхнулся в кресло пилота. Давно забытое ощущение настоящей кабины. Почему ты стал таким бездарем, Александр Валько? Почему променял небо на подвальные стенды? Кто сказал тебе, что…

Двигатели стартанули, и машина сорвалась в воздух. Санька не стал рисковать и доверил создание полетной программы автоштурману. Стажер, пришедший в себя, тихонько сопел на заднем плане и давал советы, в которых Санька, увы, не нуждался. Тот, кто с детства бредит полетами, бредит по-настоящему, с изучением технической литературы и летных сводов, может пропустить мимо ушей все.

Кроме, например, такого.

– Выполнение маршрута невозможно, – сухо сообщил автоштурман, когда на обзорном экране языки пламени начали лизать обшивку корабля и перегрузка стала нестерпимой. – Возвращение на базу. Выполнение маршрута…

«Сегодня не мой день», – отрешенно подумал Санька, выключая автоматику. Метнувшийся было вперед стажер едва не получил в зубы, но все-таки успел вывести на экран локатор.

– Смотр-ри, – рыкнул он Саньке в ухо. – Разворачивай назад, живо!

Пламя исчезло с экрана, сменившись черной бездной с яркими зелеными огнями. Перед пульсирующей точкой лунника почти в боевом порядке разворачивалось хаотичное облако… мусора? Санька тихо присвистнул. Неужели его стало так много на орбите? Настолько много, что теперь у земли есть собственный пояс астероидов из всякого хлама?

– Слушайте, мистер, – стажер ушел на фальцет, – клянусь мамой, я ничего никому не скажу, только убираемся отсюда, пока не поздно!

Санька почувствовал, как внутри все умирает, медленно и неотвратимо гаснет вспыхнувшее пламя, и, словно ловя эту волну, сходит на нет жар и писк трекера. Он повернул штурвал.

– Ладно, стажер. Извини, что я так сорвался.

Паренек нервно усмехнулся.

– Нам говорили, что бывают разные клиенты, но я не верил как-то, мистер. А форсаж вы здорово взяли, – стажер прищурился, – наши гонщики и то не так лихо делают. Вы учились где-то?