Александр Чубарьян - Рассказы из блога автора в “ЖЖ“, 2008-2010

— Назовите ваш коэффициент. — прошу я, чуть повысив голос.

— Не суетись, братюня, а то не успеешь. Ну че, пехота, рисковать не будем, пойдем проторенной дорожкой. Выберу я цвет, чтоб завидовал сосед.

— Цвет, принято, назовите ваш цвет.

— Братюня, обижаешь! — восклицает штымп. — Ну не красный же, я ж тебе не тварь ссученная, с западлом дел не имею. Черный, братик, черный! Как вся моя биография.

Подобная болтовня утомляет очень быстро, но вида я не подаю. В конце концов, клиент всегда прав, даже когда неправ. Так что…

— Черный, принято. Ставки сделаны, ставок больше нет. Пожалуйста, снимите карты.

— Эх, мать моя, женщина! Где фарту еще мне надо, как не здесь и не сейчас! Ну… давай! Давай черную!

Штымп снимает полколоды и, прильнув к столу, щерится золотой фиксой в ожидании. Я переворачиваю карту.

Что-то сегодня часто красное выпадает.

— Опачки… — растерянно мямлит штымп, пялясь на бубновую девятку.

— К сожалению, ваша ставка не сыграла. — произношу я и опускаю руку вниз, под стол.

— Первый раз не фартануло… — шепчет он.

Ну так кто бы сомневался.

Он еще успевает пробормотать что-то вроде «Это что, все?», прежде чем я дважды стреляю ему в грудь из Дезерт Игла. Вообще-то, мне достаточно выстрелить один раз, но я добавляю второй за его нудную болтовню и нахальное поведение. Это допускается правилами.

Потом прячу пистолет, собираю карты, и думаю, что свет над столом — не такая уж и большая загадка, особенно для тех, кто бывал здесь по нескольку раз. Я, например, понял, как освещается стол, уже после второй или третей игры.

А вот куда деваются проигравшие, это я не знаю до сих пор. Хотя я здесь уже достаточно долго.

— Поздравляю, ваша заявка принята. Напоминаю…

— Подождите! Не надо! Я знаю правила!

Красивая. И хорошо одета. Точнее, очень красивая и очень хорошо одетая. На пальцах, ушах и шее целый ювелирный магазин. Причем, насколько я в этом разбираюсь, бриллианты настоящие.

Мне кажется, что глупо приходить сюда в таком виде. Но… люди разные, а чужая душа — потемки.

— Я… я хочу только… можно закурить?

— Пожалуйста.

Я подвигаю ей пепельницу, а сам думаю, что тайну окурков я тоже не разгадал. Сейчас вот она покурит, сыграет, а потом пепельница вновь будет чистой. Загадка, в отличие от света, для меня пока необъяснимая.

Женщина роется в сумочке, достает длинные тонкие сигареты, первую неловко ломает, прикуривает вторую от обычной китайской зажигалки.

Пауза затягивается и я собираюсь нарушить тишину, как она вдруг говорит.

— У меня просто нет другого выхода. Понимаете, просто нет другого выхода. Два года назад я полюбила одного человека…

Мне уже все ясно и скучно. Ненавижу эти скучные драматические рассказы. Отстраненным тоном, как можно более равнодушно, я произношу:

— Пожалуйста, выберите коэффициент вашей ставки.

— Подождите! — она нервно тушит сигарету в пепельнице. — Я… понимаете… я…

— Пожалуйста, выберите коэффициент вашей ставки. — на этот раз я повышаю голос и это срабатывает.

— Мне… мне надо один к четырем… Он погиб по моей вине и я…

— Масть, принято. Назовите вашу масть.

— Червы…

Я всего лишь на одно мгновение отвлекаюсь от пепельницы, а когда смотрю на нее снова, она девственно чиста. Ни пепла, ни окурка.

— Червы, принято. — подтверждаю я и кладу карты на стол. — Ставки сделаны, ставок больше нет. Пожалуйста, снимите карты.

Она смотрит на меня и я уже примерно представляю, что сейчас будет.

— Но если я проиграю…

— Пожалуйста, снимите карты. — я снова повышаю голос, но для моей клиентки это последний шанс.

Она перегибается через стол и шепчет:

— Помогите мне! Пожалуйста! Что вам нужно? Я могу заплатить, сколько угодно, назовите цену! У меня дом в Лондоне, яхта, самолет… я отдам вам все… только дайте мне выиграть… вы же можете, я уверена в этом…

И это я проходил, и тоже не единожды. Правда, обычно сначала пытаются купить, а потом пытаются умолять. Эта вот решила наоборот поступить.

Так или иначе, у меня есть еще одна формулировка, который срабатывает безотказно.

— Напоминаю, что ваша заявка может быть аннулирована из-за нарушения регламента.

Она долго смотрит на меня. Я чувствую это, но смотрю не на нее, а на колоду. Не хочу наблюдать за ее эмоциями. Мне на самом деле ведь не хочется, чтобы ее заявку аннулировали. Поэтому я просто смотрю на карты и жду.

Она рывком снимает половину колоды, затем перегибается через стол и смотрит на меня то ли с презрением, то ли с ненавистью.