Вадим Проскурин - Дверь в полдень

В седой древности, когда наивысшим достижением научной мысли был кремневый наконечник копья, смысл жизни был прост и понятен — прожить как можно дольше, нарожать как много больше детей и постараться, чтобы они по возможности выжили. Все остальное проходило по разряду отвлеченных мечтаний и всерьез не воспринималось.

Время шло, жизнь становилась лучше и веселее, и смысл ее менялся. Раньше люди мечтали дожить до старости, но прошло время и до старости стали доживать почти все. Люди мечтали жить в мире и войны прекратились, люди мечтали о всеобщем равенстве и оно наступило. Люди мечтали о тысячах недоступных вещей, но они одна за другой становились доступными. И пришло время, когда мечтать стало не о чем и тогда люди начали превращаться в животных.

Новости двадцать восьмого века производили удручающее впечатление. На первый взгляд все выглядело цивильно — администрация такого-то региона изучила такие-то данные и приняла такое-то решение, подробные выкладки доступны по ссылке. Смотрим выкладки и что видим? Ни в исследовании ситуации, ни в принятии решения не участвовало ни одного человека, ни под одним из многочисленных документов нет подписи автора, а все ссылки в разделе «обратная связь» указывают исключительно на адреса компьютеров. Человечество превратилось в стадо, которое заботливо пасут компьютеры, созданные далекими предками нынешних людей. Да, люди двадцать восьмого века счастливы, но можно ли считать, что они остались людьми? Рома полагал, что нельзя.

Несмотря на все перечисленное, наука продолжала развиваться. В конце двадцать шестого века на Земле появились нанотехнологические заводы, способные производить все, что угодно, лишь бы имелось в достатке соответствующее сырье. Ни один товар больше не был на Земле дефицитом. Наступила эпоха всеобщего изобилия, деньги окончательно потеряли свою ценность, давняя мечта строителей коммунизма наконец-то сбылась.

Через полвека сбылась еще одна давняя мечта — гиперпространственные туннели перестали быть фантастикой и стали реальностью. Пассажирам последних релятивистских звездолетов очень не повезло — когда они достигнут цели, они узнают, что планета, к которой они летели почти сто лет, давно освоена, заселена и благоустроена.

Статус колоний разительно переменился. Путешествие из Нью-Йорка в Нью-Иерусалим, ранее занимавшее более ста лет, теперь длилось неделю. Культурные барьеры между Землей и колониями рухнули в одночасье.

Деятельные и предприимчивые колонисты, одичавшие от плотного общения с дикой природой новых планет, столкнулись с пресыщенными и скучающими землянами. Началась массовая встречная миграция — колонисты рвались в земной рай, о котором уже успели сложить легенды, а земляне рвались в суровые миры фронтира, о которых слагались легенды на Земле.

Кого-то смена образа жизни привела в восторг, кого-то разочаровала. Некоторые колонии, сильнее других пострадавшие от занесенной с Земли электронной наркомании, вообще закрыли границу с метрополией. В других колониях прошли бескровные революции, бескровные потому, что даже в самых суровых мирах люди, оказывается, разучились убивать друг друга. В это трудно поверить, но вечный мир во всем мире стал реальностью.

За десятки, а то и сотни лет изоляции колонии успели приобрести собственные индивидуальности и стать непохожими одна на другую. На планете Ибис отказ от любой формы секса с любым гражданином считался уголовным преступлением. На планете Луд действовала сложная рейтинговая система, учитывающая полезные и вредные поступки, совершаемые каждым гражданином. Когда рейтинг человека падал до нуля, ему предлагалось совершить самоубийство. На планете Езус запрещалось не только лгать, но и вообще иметь тайны, а лица, уличенные в скрытности, подвергались принудительному лечению.

В один прекрасный день все эти миры стали открыты друг для друга. Это был шок.

Первым результатом соприкосновения культур стало гигантское количество этнических анекдотов. Потом настал короткий период всеобщей ксенофобии, сменившийся циничным безразличием к любым извращениям. Неожиданно обнаружилось, что почти любой маньяк может найти себе мир, в котором его прихоти не кажутся чем-то из ряда вон выходящим, а являются нормой жизни. А если такого мира нет, никто не запрещает воспользоваться одной из тысяч новооткрытых планет, ждущих заселения. Когда звездолеты-разведчики получили гиперпространственные двигатели, таких планет стало очень много — колонизация новых миров безнадежно отставала от разведки.