Вадим Проскурин - Дверь в полдень

Рома почесал голову и ничего не ответил на эту тираду. Он вдруг подумал, что его долгое отсутствие даст Николаю и Максиму повод подозревать, что с ним не все в порядке. Он не хотел, чтобы они так думали.

В глубине души Рома понимал, что большинство его комплексов проистекают из того, что он не позволяет себе раскрыться перед окружающими, обнажить свою душу и предстать таким, какой он есть. Но он не мог заставить себя сбросить маску веселого цинизма, он боялся, что друзья и коллеги отвернутся от него, когда поймут, что за стенами иллюзорного замка прячется испуганный ребенок. Если стены рухнут, он окажется в положении моллюска, лишившегося раковины.

Рома понимал, что это все ерунда, но легче от этого не становилось, ведь если твое подсознание верит в какую-то чушь, очень трудно заставить его отказаться от своих убеждений. Когда ты лишаешься веры, что остается в твоей душе? Рома боялся, что его душа слишком убога и пуста, чтобы показывать ее окружающим, и когда страх становился непреодолимым, он кривил губы в ехидной усмешке и высмеивал все, что мог высмеять. Он привычно щурил глаза, он понимал, что их взгляд иногда становится взглядом параноида, но не придавал этому значения, во всяком случае, старался не придавать. Рома понимал, что психотерапия сможет ему помочь, но также он понимал, что после этого он изменится. Пусть эти изменения будут к лучшему, это будет уже неважно, потому что он не хотел меняться, он хотел оставаться самим собой, настолько, насколько это возможно.

Закончив разговор с компьютером, Рома вышел в гостиную и увидел, что она пуста. И Максим, и Николай все еще находились в своих спальнях. Рома смешал себе джин-тоник и минут пять просидел, тупо глядя в стакан, пока на лестнице не появился Максим. Рома не стал рассказывать ему про свой диагноз, вместо этого Рома надел привычную маску и сразу почувствовал себя легче. Рома не собирался снимать эту маску в ближайшие годы.

Вечность блаженства оборвалась резко и внезапно. Только что Сара катилась на лыжах по склону Килиманджаро, она была полностью обнажена, если не считать кепки, солнечных очков и лыжных ботинок. Она не боялась обгореть — генетические операции, проведенные над ее далекими предками, сделали это абсолютно невозможным. Сара не боялась упасть и располосовать нежную кожу о жесткие крупинки снега — на людях двадцать третьего века все ссадины заживают, как на собаках. Как птица, Сара мчалась вниз по склону, ледяной ветер бил в лицо и колени, но она знала, что через минуту пронизывающий холод сменится душной парилкой и переход от стужи к теплу принесет наслаждение, с которым не сравнится никакой контрастный душ. За эту тепловую процедуру Сара и любила склоны Килиманджаро.

Жаркая волна так и не пришла. Сара очнулась и поняла, что лежит на кровати, на голове у нее пластиковый шлем, все тело затекло, а в животе бурчит. Во рту было сухо и погано, а голова была тяжелая, как после хорошей пьянки. Сара громко застонала, ей сейчас хотелось только одного — закрыть глаза и снова провалиться в мир вечного наслаждения. Она закрыла глаза, но ничего не изменилось, она по-прежнему валялась на кровати и ей было плохо.

— Что случилось? — спросила Сара, обращаясь к компьютеру. — В чем дело?

Ее голос был тихим и хриплым, а каждое слово отдавалось в голове острой болью.

— Необходимы профилактические работы, — заявил компьютер. — До их завершения поддержка виртуальной реальности невозможна.

— Почему?

— Имеющихся ресурсов недостаточно для решения поставленной задачи. Придется подождать.

— Эти работы нельзя провести чуть позже?

— Я и так оттягивал до последнего.

В монотонном голосе компьютера Саре послышались ехидные интонации.

— Сколько будет длиться профилактика? — спросила Сара.

— Сутки. Возможно, больше.

Сара сильно ударила обеими руками по крышке тумбочки, стоявшей рядом с кроватью. Тумбочка подпрыгнула и отъехала в сторону, оказывается, она был на колесиках.

— Я столько не выдержу! — закричала Сара. — Я запрещаю тебе проводить профилактику! Немедленно верни меня в виртуальность!

— Если вернуть тебя в виртуальность, в течение часа произойдет крах операционной системы, — печально произнес компьютер. — Последние часы она работает неустойчиво, я уже трижды делал откаты второстепенных подсистем. Необходима тщательная проверка всей памяти, включая внешнюю. Возможно, потребуется перезагрузка.

Сара схватила коммуникатор и позвонила москомпу. Москомп выслушал ее сбивчивый рассказ и сказал следующее: