Вадим Проскурин - Дверь в полдень

Надо будет как-нибудь спросить у дедушки, в раю они или нет. Дедушка врать не станет.

Очередная стадия контртеррористической операция завершилась успешно. Летающая тарелка приземлилась во внутреннем дворике большого кирпичного здания на окраине Москвы, объект разработки был выгружен и отконвоирован куда-то внутрь.

— Подвалы Лубянки? — ехидно спросил Коля.

Стас, лично встретивший их, скорчил раздраженную гримасу и ответил вопросом на вопрос:

— Совсем ориентацию потерял?

Коля почему-то подумал, что речь идет не о географической ориентации, а о сексуальной, и рассердился. Елена слушала его и тихо посмеивалась про себя — эти гомофобы такие смешные!

Коля начал ее беспокоить. На обратном пути в Москву он вел себя необычно тихо, всю дорогу думал о чем-то своем и выглядел каким-то потерянным. То ли устал, то ли… черт его знает.

— Кто следующий? — спросил Стас.

— Желудевский, — ответила Елена.

— Ликвидация или разработка?

— Ни то, ни другое, — улыбнулась Елена. — Публичное покаяние.

Стас присвистнул.

— А сумеешь?

— Сумею, — Елена снова улыбнулась, но теперь улыбка ее стала хищной и немного жутковатой. — Покажу ему кое-какие записи из архива, должно подействовать.

— Уже компромат успела собрать? — удивился Стас. — Так быстро?

— Это не компромат, это мое личное портфолио, видеосъемки нескольких следственных мероприятий. На объекты разработки обычно очень хорошо действует.

— А если не подействует?

— Тогда архив пополнится, — улыбнулась Елена все той же зловещей усмешкой.

Стас чуть-чуть склонил голову набок и окинул Елену критическим взглядом.

— Непохожа? — спросила Елена.

Стас не стал переспрашивать, на кого она непохожа, он понял ее с полуслова.

— Непохожа, — подтвердил он. — Не могу себе представить, как ты… мне это даже вслух произнести трудно.

— Это хорошо, что трудно, — опять улыбнулась Елена. — Контраст между ожидаемым и реальным поведением шокирует и подавляет. Можешь не сомневаться, мне не раз приходилось пытать людей. Я не люблю это делать, я не садистка, но если будет нужно, я справлюсь.

Стас некоторое время задумчиво смотрел на Елену, а потом вдруг поежился и перевел разговор на другую тему.

— Переночуете у нас? — спросил он. — Или сразу в будущее?

— У меня есть другая идея, — сказала Елена. — Коля, твоя квартира сейчас пустует?

Коля аж вздрогнул от неожиданности. Он приподнял брови и посмотрел на Елену недвусмысленным оценивающим взглядом. Елена поняла, о чем он думает, и мысленно захихикала. Что бы вокруг ни происходило, молодые мужчины всегда думают о сексе и только потом обо все остальном.

— Я вообще-то не это имела ввиду, — сказала Елена, выдержала паузу и добавила: — Но так даже лучше.

Стас иронично хмыкнул и провозгласил:

— Роковая женщина.

Коля полез в тарелку. Воистину, когда мужики думают о сексе, все другие мысли у них отшибает.

— Тарелка пусть лучше останется здесь, — сказала Елена. — Или ты собрался ее на балкон сажать?

— А что? — отозвался Коля. — То есть, конечно, не на балкон, но на крышу вполне можно посадить.

— Лучше не надо. Найдут ее бомжи какие-нибудь, журналистов притащат… Или, не дай бог, ветром сдует.

— А здесь… — Коля начал говорить и осекся, не зная, как сформулировать мысль, чтобы не обидеть Стаса.

— Здесь все будет нормально, — заверила его Елена. — Компьютер! Когда Коля вылезет из тарелки, установи колпак и не пускай никого внутрь, пока мы не вернемся.

— Все сделаю в лучшем виде, — заверил ее компьютер.

— Вот видишь, — обратилась Елена к Коле, — все будет хорошо. Давай, не тормози, полетели, будешь дорогу показывать. Только не опускайся слишком низко, а то провода зацепишь.

Москомп сообщил о готовности поздним вечером, незадолго до заката. К этому времени путешественники уже успели хорошо отметить успешное прибытие в будущее. Сторонний наблюдатель ничего не заметил бы — князь или воевода, когда напивается, до последнего момента ведет себя как обычно, лишь чуть-чуть раскованнее, с первого взгляда и не поймешь, пьяный перед тобой или трезвый. Если верить будущим летописям, в более поздних временах большинство политиков обладали тем же свойством, а исключения вроде царя Бориса лишь подтверждают это правило.

Услышав, что летающая тарелка успешно доставлена в тринадцатый век, Святослав схватился за шестопер Еремея и заявил, что хочет лично поучаствовать в допросе своего непутевого братца. Еремей возразил, что это мероприятие боевое, а в бою Святослав при всем уважении не тянет ни на мужа, ни даже на огнищанина, а тянет всего лишь на отрока. Святослав покраснел и напрягся. Еремей поспешно добавил, что высоко ценит Святослава как хорошего правителя, что в булгарском походе заслуги Святослава ничуть не меньше, чем заслуги Еремея, и что он никогда не считал, будто Святослав… Тут Еремей осекся, и вовремя. Святослав — человек спокойный, но на такие намеки мог бы и обидеться.