Александр Тюрин - Танцы с Виртуэллой

Брызнув чем-то теплым, мужик улегся и больше не мешал.

Его пропечатанное каблуком лицо было знакомым. Когда-то, очень давно, они уже пересекались… Нет, сейчас не до этого. Сейчас Шрагина интересует только заложница в этом большом темном скрипящем и булькающем от грязи доме.

— Эй, кто тут?

Смешно было звать того, кто запросто угостит тебя пулей или ножом. Если же не звать, как найти ребенка, затерявшегося в одном из уголков незнакомого строения? А вдруг ее уже здесь нет? Тогда он зря поставил себя на кон. Зря утопил половину Лермонтов-Юрта.

По течению жижи Шрагин понял, где может быть подвал. Грязь уходила куда-то под лестницу, под ней был и люк. Три пистолетных выстрела в замок, и вход в застенок открылся. В этот момент сердце Шрагина едва не лопнуло как перетянутая струна. Там, внизу, уже вовсю плескалась жижа.

Шрагин конвульсивно и безнадежно пошарил рукой в подвальном холодном мраке и… вдруг ухватил детскую ладошку. На трапике, ведущем в подвальную глубину, примостился ребенок.

— Так что, тебе особое приглашение требуется?

Шрагин подхватил ребенка и потащил за собой во двор, в котором уже бушевала грязь. Но теперь он был почему-то уверен, что все обойдется.

Сзади послышался кашель, и в дверях показался тот бородатый мужик. Значит, ожил. Но это не надолго. Ухватив покрепче ребенка правой рукой, Шрагин не забыл про пистолет и, полуобернувшись, несколько раз выстрелил с левой.

Бородатый нырнул с крыльца вниз, из грязи недолго выглядывала одна лишь его задница, но потом и она скрылась.

— Ты, давай, сама цепляйся за мою шею, детка, — предложил Шрагин.

Детка охотно уцепилась за шею, и Шрагину стало нечем дышать, тем более, что грязь и так заливала рот, забивала глаза, уши.

Не переоценил ли он успех? Есть хорошая возможность глупо, по-котеночьи, захлебнуться — тощий ребенок весил как двухсоткилограммовый мешок и утягивал его в грязь с упорством достойным лучшего применения.

Шрагин как-то перевалился со своей ношей через забор и там стало чуть полегче. Но грязную мглу прорезало пламя, брызнули электрические искры — похоже, вспыхнул какой-то дизель-генератор. А затем рвануло и топливную цистерну. Селевой поток разукрасили огненные струи.

Из-за этого фейерверка ребенок так отчаянно ухватился за шею Шрагина, как будто во что бы то ни стало решил его задушить.

Внезапно еще одно маленькое существо вцепилось в руку Шрагина и завопило на непонятном языке. Неужели ребенок номер два? Ну, что мне с вами делать, со спиногрызами?

А потом с кручи на аул понеслась еще одна волна. Запасов грязи наверху оказалось больше, чем предполагалось в расчетах. Ведь климат меняется, подумал Шрагин. Климат — то самое оружие массового поражения, которое не запретишь никакими конвенциями. И отличие от атомных бомб только одно: Земле никакой климат не помеха, любой климат Земле по нраву.

На миллисекунду подпрограммист заставил примыкающее пространство застыть, кристаллизоваться, и он увидел «центр вселенной» — крепкое дерево, рассекающее грязевой поток в нескольких метрах от него. Одна из ветвей свисала совсем рядом…

Поскольку мелкогабаритные существа свирепо цеплялись за него, Шрагин смог обеими руками ухватиться за ветвь, подтянуться к стволу, закинуть на него ребенка из подвала, потом детское существо номер два.

— Давайте-ка повыше, вот ремешок, сейчас пристегну. Вот так.

Щелкнул замок ремня, вытянутого из штанов, и тут подоспевшая волна врезала по Шрагину. Окоченевшие пальцы скользнули по коре и попрощались с деревом.

Волна подхватила его, закрутила, потащила, стараясь удавить, а он пытался вынырнуть из грязной тьмы и вздохнуть.

С минуту это ему не удавалось, но вдруг его развернуло, подбросило, и он увидел, что падает в пропасть. Потом его ударило то ли снизу, то ли сверху, и внутреннее подпространство вылетело из него вместе со всеми мыслями и чувствами впридачу…

Шрагин очнулся, когда стало светать. Несмотря на всепоглощающую дурноту, он сразу попробовал выбраться из могильного холма из веток и щебня, который покрывал его.

Резкая боль расщепила ногу. Лишь бы не перелом. Искусственный глаз приказал долго жить и далеко смотреть, из него торчали какие-то проводки. Естественный глаз различал только затянутый туманом и загаженный мусором овраг.

Шрагин встал и оперся на какую-ту корягу. Боль поначалу захватила всю его ногу, но, потерзав ее и нагрузив свинцом, отступила на исходные позиции.