Генри Стратманн: Симфония в миноре

Заметив отсутствующее выражение на его лице, она что-то невнятно пробормотала, а потом сказала:

– Впрочем, неважно. Вам не обязательно знать, как это работает. Главное — понимать свою задачу. Она приблизила свое лицо к его.

– У меня есть план. Замечу: весьма опасный. Может статься, он вообще не сработает. Но это единственный способ навести порядок — на ТКЗ и здесь.

Роббинс широко открыл глаза.

– Каким же образом?

– Как я уже говорила, путешествия в прошлое нашей собственной ветви и внесение изменений в историю невозможны. Однако при помощи ТКЗ мы могли бы добиться той же цели косвенным, так сказать, способом. — Она улыбнулась. — Сама идея не слишком оригинальна. Я впервые вычитала ее в фантастическом рассказе, когда была студенткой колледжа.

– Фантастика?

Эверетт бросила на него вопросительный взгляд, взяла с рояля ноты и стала что-то записывать на обратной стороне листа.

– Вот что вам следует сделать…

Слушая ее, Роббинс все шире раскрывал глаза.

– Кажется, вы упоминали об опасности?

– Поверьте, я бы тоже хотела, чтобы существовал иной способ. — Она подала ему ноты. — Сделаете?

Роббинс взглянул на инструкции, потом перевернул ноты. Это была соната Бетховена ми-бемоль мажор, опус 81а. Он пролистал ноты, вспоминая французские подзаголовки, присвоенные композитором трем частям: «Прощание», «Отсутствие» и «Возвращение». Он еще раз перечитал записи Эверетт.

– Итак, доктор Роббинс? Выбор за вами. Он вздохнул.

– Если это единственный способ все исправить, то я готов.

С сильным ощущением «дежа вю» Роббинс вошел в переходную камеру, переодевшись в костюм для ночных операций. Его провожали Майлс, Эверетт и Харрисон — как в тот раз, когда он отправлялся помешать Эртманн ввести Бетховену тот самый препарат, которым он вооружился теперь.

Харрисон подал ему инжектор.

– Я заправил его блокиратором вакцины. Вводится так же, как вакцина. Майлс сказал от своего пульта:

– Переход задействован и стабилен. Пространственные координаты те же, как когда доктор Роббинс транслоцировался для введения вакцины. Координаты времени выставлены на двадцать одну минуту после его возвращения с той транслокации.

– Позвольте мне проверить. — Отодвинув Майлса, Эверетт внимательно исследовала панель управления.

Роббинс подошел с инжектором в руке к отверстию Перехода и остановился. Он уповал на то, что Эверетт знает, что делает. Эверетт нажала несколько кнопок. Майлс нахмурился.

– Простите, доктор Эверетт, но зачем вы поменяли…

– Доктор Роббинс, — проговорила она, нарочито игнорируя Майлза — вы помните, что я вам говорила?

– Помню.

– В таком случае, в добрый путь!

Оказавшись в кромешной тьме Перехода, Роббинс еще раз мысленно повторил инструкции Эверетт. Он очень надеялся, что ничего не испортит. Впрочем, он был готов на смерть, лишь бы предотвратить катастрофу. Последняя его мысль перед прибытием была о том, что, как утверждала Эверетт, ТКЗ можно использовать для подачи предупредительного сигнала в собственное прошлое…

Его мысли были прерваны прибытием на место. В ноздри ударил целый букет неприятных запахов. В темноте автоматически включились инфракрасные очки.

Он находился у Бетховена в кухне. В стене чернел полный золы очаг. Громоздились столы, открытые полки с посудой и кухонной утварью. На одном из столов лежал зловещего вида нож. В углу пылился щербатый рояль. Роббинс усмехнулся нелепости этого зрелища.

Он медленно вошел, стараясь не натыкаться на стоящие в беспорядке пюпитры и стулья.

– Стой!

Роббинс в ужасе замер и опасливо повернул голову в ту сторону, откуда раздался голос. Благодаря инфракрасным очкам он разглядел чей-то силуэт. Человек был одного с ним роста, в таком же, как у него, черном костюме.

– Не входи в спальню, — предостерег незнакомец.

– Кто вы такой? — прошептал Роббинс. — Что вы здесь делаете? Человек подошел ближе и снял очки и капюшон. Роббинс заморгал, не в силах понять происходящее.

На Роббинса смотрели собственные глаза. Человек опять надел очки.

– Молчи и слушай.

Роббинс кивнул, и незнакомец заговорил. Многие его инструкции казались лишенными смысла, но он заверил Роббинса, что со временем тот все поймет. Услышав о причинах, из-за которых ему следовало исполнить все в точности, Роббинс с трудом устоял на ногах.

Он не запротестовал, а подчинился, когда незнакомец попросил впрыснуть препарат ему в правую руку.