Андрей Николаенко - Измерение кинетического червя

В комнату вошла и Оля в поварском чепчике. Лицо ее раскраснелось, кисти рук запорошены мукой.

— Привет, мальчики, — улыбнулась она. — Ну как, готовы нам помогать?

Компания растерянно топталась на месте и мямлила что-то невразумительное.

— Ладно, — засмеялась Оля, — пока все равно не надо. Располагайтесь, мы вас потом позовем.

— Кстати, Аня задерживается, но скоро будет, — заметила Надя, обращаясь больше к Пете, чем ко всем остальным. — Ее обещали привезти на машине.

— Аня? — недоумевающе спросил Петя. Мгновение он пытался понять, о ком идет речь, но потом сообразил — Надя говорила о своей подруге.

— Аня, Аня, — улыбнулась Надя и легонько ткнула Петю пальцем в бок. — Не беспокойся, она хорошая. Тебе понравится.

— Да я и не беспокоюсь, — ответил Петя, но все же слегка покраснел.

— А как он включается? — спросил Саша. Он уже копошился возле телевизора, нажимая на кнопку, но старенький аппарат не отзывался.

— Да он не работает, — ответила Надя. — Я телевизор уже год совсем не смотрю.

— Как это не смотришь? — удивился Саша. — Починить нельзя, что ли?

— Да не в этом дело. Я просто не смотрю телевизор вообще.

— Ого! Как же это ты живешь так?

— Так вот и живу, — улыбнулась Надя. — И между прочим, прекрасно себя чувствую.

— Не-е-ет, я бы так не смог, — покачал головой Саша.

— А ты попробуй. Начни с того, что выключай звук всякий раз, когда будет идти реклама, и смотри рекламу без звука. Потом начинай смотреть без звука все подряд. И ты заметишь, что на самом деле все это не имеет никакого значения. А потом… потом выключи телевизор навсегда и будь свободен. Ну ладно, нам пора.

Девушки вышли на кухню. Саша выразительно поглядел на Леню и покрутил пальцем у виска. Леня только добродушно засмеялся.

— А что, она дело говорит, — пробубнил Петя, устраиваясь в плетеном кресле и укрываясь пледом. Его отчего-то знобило и слегка кружилась голова. Не иначе как заболел. — А вы слабаки…

Леня с Сашей тут же начали дискуссию о пользе и вреде телевидения, Петя вначале что-то отвечал, потом совсем потерял нить разговора и начал дремать. Запах шерсти от пледа, поскрипывание кресла — все это напомнило ему время светлого и солнечного детства, время летних каникул, когда он гостил у бабушки. Он вспомнил ее шкаф, набитый старыми, пыльными книгами с изодранными корешками, которые он так любил читать, сидя в кресле во дворе, под зеленым навесом виноградных листьев… Что-то резко толкнуло его — так иногда засыпающему человеку внезапно кажется, что он падает… он вздрогнул и споткнулся, стоя во дворе. Петя огляделся. Это был тот самый, бабушкин двор. Ни одной мысли, как он сюда попал или где он был до этого, не возникало. Петя принял данное ему окружение как факт, как программа, запущенная с определенного адреса, как снятая с паузы видеозапись. Что-то заставило его пойти ко входу в подвал. Уходящие вниз цементные ступени утопали в сыром сером тумане, густом как кисель, в котором светились два багровых уголька — глаза демона. Это было опасное место, очень опасное, но Петя стал спускаться по ступеням. В конце концов он ушел с головой в туман, и не видел вокруг ничего, кроме тумана и высокой, темной тени демона в нем. Демон приблизился и сжал ему правое запястье. Петя почувствовал жгучую боль, которая сразу же прошла. Он посмотрел на свою руку — демон вырезал на внутренней стороне предплечья, выше запястья, какой-то треугольный знак. Инструментом демону служил собственный длинный и отточенный коготь. Рана была глубокой и свежей, но кровь не текла. Демон выпустил руку и ушел.

Петя побрел вперед. Туман был очень густым, но постепенно в нем начали угадываться стены лабиринта. Лабиринт, состоящий из множества коридоров, соединенных под прямым углом, был вырублен прямо в толще земли, и стены отсвечивали оттенками влажной глины. Потолок низко нависал над головой, приходилось идти пригнувшись. В некоторых местах Петя перебирался ползком. Стены и потолок давили, казалось, что Петя идет, пробивается прямо сквозь землю, дышит землей. Он нашел труп человека в военном комбинезоне, почти неразличимый в темноте и тумане. Около трупа лежало ружье. Петя подобрал его, оно привычно легло в руку.

Он пошел дальше, теперь стали встречаться другие трупы. Иногда он замечал согнувшиеся, смутные тени, и тогда он стрелял в них. Он был уверен, что надо обязательно стрелять — это было неизвестно кем установленное правило лабиринта. Отчаяние овладело им почти полностью. Он знал, что умрет среди этих страшных стен так же, как и другие, не отыскав выхода.