Уильям Гибсон - Распознавание образов

Они с Буном оказались здесь в результате нескольких неловких и практически невербальных решений. Кейс ни минуты не хотела оставаться в «Синем муравье» без крайней необходимости.

Нейтральная обстановка действует успокаивающе. Кейс чувствует, что эмоции постепенно приходят в норму; наверное, сказывается эффект знакомой территории. Но тут подходит Бун, держа в руках стаканчики с кофе.

– А почему «Старбакс» тебя не бесит, – спрашивает он, опуская стаканчики на стол, – если ты так чувствительна к торговым маркам?

Кейс бросает на него гневный взгляд; от раздражения она буквально лишилась дара речи.

– Ты что, сердишься? – Он садится напротив нее.

– А как ты думаешь? Во-первых, Хьюберт сошелся с Доротеей, которая сперла записки моего терапевта. Во-вторых... Не знаю, как мы дальше будем работать.

– Да, понимаю...

– Я не люблю, когда так делают. Там в машине, с Бигендом, когда ты начал врать, даже не посоветовавшись...

– Ну извини, виноват. Зашел дальше, чем нужно. Меня просто разозлило, что он вот так взял и заявился. Тебе ведь это тоже не понравилось?

Еще бы, конечно, не понравилось!

– Ну а зачем ты ему все выложил? Про мои подозрения насчет Доротеи? Мог бы сначала со мной поговорить. Я тебе открылась, а ты пошел и ему рассказал.

– Я думал, ты спишь...

– Все равно надо было позвонить!

– И потом, Франко и Макс сидели в машине, через дорогу от дома твоего друга.

– Они следили за домом? Когда?

– В час ночи, когда я проезжал мимо.

– Ты проезжал мимо? Зачем?

– Хотел убедиться, что с тобой все в порядке.

Она молча смотрит на него.

– Вот тогда я и позвонил Бигенду. Рассказал, что происходит, про этих парней в машине. И намекнул, что они, похоже, работают на Доротею. Он сразу же ей позвонил – знал, что она в Лондоне. Не знаю, о чем они говорили, однако буквально через десять минут Франко ответил на телефонный звонок, и они тут же смылись. Я еще какое-то время там поторчал, увидел, что все чисто. И поехал к Бигенду в гостиницу. Мы с ним позавтракали – очень рано, еще было темно. А потом пришла Доротея, и мы вместе стали пить кофе.

– Ты что, вообще не спал?

– Нет.

– И ты видел, как они договорились с Доротеей?

– Нет, они договорились по телефону, а детали обсудили уже потом, без меня. Но свою историю она рассказала при мне. Поэтому я знаю, что Франко и Макс вернулись в Лондон еще раньше нас. Они вылетели, как только ты позвонила Памеле Мэйнуоринг. Представляешь, они ехали прямо за нами, когда Хьюберт вез нас из аэропорта! А он даже не заметил. Такие мелочи его, похоже, не интересуют.

Кейс начинает понимать: Бун открылся Бигенду, чтобы обеспечить ее безопасность. Правда, сейчас она отнюдь не чувствует себя в безопасности.

– А если Доротея опять врет, ведет двойную игру, на самом деле продолжая работать на тех людей?

– Все может быть. Ты ведь знаешь, Хьюберт игрок. Очень методичный, но все равно игрок. Он ставит на то, что понимает ее психологию лучше, чем они. Эти русские, или киприоты, или кто бы они ни были – все, что они могут ей предложить, это деньги. Ну, и еще могут пригрозить. Это Бигенд сам упомянул, когда мы с ним говорили.

– В каком смысле?

– Зачем мертвой Доротее головокружительная карьера?

– Ты слишком драматизируешь.

– Не уверен. Люди, которые приказывают русскому киприоту нанять промышленную шпионку, могут иметь некоторую склонность к драматизму. Особенно если они и сами русские.

– Доротея до сих пор поддерживает с ними связь? Они действительно русские? Вообще, кто они такие?

– Она говорила с заказчиком вчера вечером. На данный момент их контракт считается разорванным.

– А почему ты говоришь «они», во множественном числе?

– Доротея думает, что за этим стоит какая-то организация. Сама она встречалась только с тем русским. Но когда она отчитывалась, по телефону говорили какие-то другие люди. И у нее сложилось впечатление, что эти люди либо русские, либо работают на русских.

Кейс пытается разложить по полкам хотя бы некоторые из этих фактов.

– Они знают о тебе?

– Только из жучка в телефоне твоего друга. Они знают, что Бигенд попросил тебя со мной встретиться. И еще они нас фотографировали, когда мы гуляли по набережной. И они наверняка поняли, что это я был в Роппонджи, на мотороллере. Вот и все. Конечно, если ты никому ничего не рассказывала. Особенно по тому телефону.

– Нет, я ничего не говорила. А как же мой мобильник? Ведь если Памела работала на Доротею...