Дмитрий Подольный - Сетевая вечность [СИ]

Свет в палате постепенно прибавился.

— Вы проснулись, Эмма?

Девушка тут же узнала голос Веббера.

— Вы меня напугали. Простите, что не смог Вас сразу принять, сами понимаете, глава корпоративного совета, весь в делах.

Веббер сидел совсем рядом, справа от койки. Мужчина лет 50–60. На лице уже появились морщины. Складки между седеющими бровями, вдоль подбородка и по краям карих глаз европейской формы. Крупный нос с лёгкой горбинкой, аккуратная седая борода, с чёрными, сражающимися со старостью прядями, не длиннее нескольких сантиметров. Причёска средней длины аккуратно уложена. Адам смотрит на неё заботливым взглядом, положив руку на край кровати. Голос его приятен и вкрадчив.

— Мой племянник сообщил мне о случившемся, почти сразу, Вас ещё не унесли из ресторана. Я пришёл сюда спустя несколько часов, медицинский персонал сказал, что Вы должны вот-вот очнуться, и, Вы со мной согласитесь, они оказались правы. Как Ваше самочувствие?

От Вебера пахло дорогим парфюмом, с нотками хорошего табака и ароматного кофе.

— Лучше, мистер Веббер… — мужчина поморщился при официальном обращении Эммы. — простите за причинённые неудобства… Я… Мне…

— Ну что Вы, Эмма. Вы просто не знаете своей ценности, боюсь, что никто этого не знает.

Эмму удивили слова мужчины. Уж что, что, а о своей ценности она имела вполне чёткие представления.

— Вы имеете ввиду мою болезнь? — почти разочаровано сказала она.

— Я имею ввиду Вас, Эмма. — твёрдо говорит Адам.

Она уткнула взгляд в простынь. Слова Адама для неё стали бессмыслицей. Он имеет ввиду её. Как это понимать? Словно читая мысли Веббер продолжил:

— То, что с Вами сделала Ваша болезнь ужасно и грандиозно, простите, если мои слова слишком резки. Ваша личность, Ваш характер… это нечто неповторимое. Вы выжили в обществе, живущим абсолютно иначе, и это не может не вызвать восторг. Дарованная Вам жизнь, это чудо.

— Скорее проклятье…

— Проклятье не обязано нести только негативный эффект. Да, безусловно, с Вашей стороны невозможно разглядеть никаких перспектив, кроме трагедии, окружающей Вас с самого начала сознательного возраста.

Эмма встряхнула спутавшимися волосами.

— Я не понимаю о чём Вы.

Адам подал корпус вперёд.

— Что если я скажу, что только Вы способны изменить этот мир, а вместе с тем спасти свою жизнь и стать полноценной частью общества? Вы мне не верите. — мужчина улыбнулся. — нет, нет… Не отрицайте. Я же вижу, что Вы мне не верите, с моим положением нужно уметь чувствовать собеседника. Но давайте отстранимся от этой темы. Вы были в Внешней Сети?

Эмма вопросительно посмотрела на Веббера.

— Нет, я конечно понимаю, в сети вы были, но ведь не так, как это делают владельцы ЛИЧ-а?

Эмму начало раздражать то, что мужчина постоянно говорил загадками.

— Галлюцинации Внешней Сети, как известно, вызваны особым воздействием на нейронные узлы головного мозга ЛИЧ-ем. И конечно, Вам такое было недоступно. Но, прошу Вашего внимания, я предоставлю Вам такую возможность.

Лицо Веббера наполняло удовлетворение от произведённого эффекта. Раздражение Эммы сменилось её замешательством.

— Но как такое возможно? — не веря сказала она.

Веббер сделал глубокий вдох.

— Вас правда интересует техническая сторона этого вопроса, или, может быть, всё-таки хватит того, что мы в силах это сделать?

— Но хоть какое-то объяснение вы дать можете? — Эмма не знала, чего и ожидать. Она смотрела, как Веббер поднимается со своего стула и кладёт свою руку на её ладонь.

— Всё будет хорошо. Вы вскоре сами во всём убедитесь. — лицо мужчины переполняет забота, на губах добрая улыбка.

Она лишь кивает головой, на что Адам учтиво склоняет голову и отклоняется из палаты… Палаты ли? Только сейчас она решила осмотреть помещение, в котором оказалась после обморока. Лежала она на мягких перинах, спинка кровати была сделана под дерево, хотя кто может знать, дерево могло быть и настоящим, учитывая склонность главного офиса к натуральным материалам. Справа и слева висели роскошные шторы, похожие на те, что были в ресторанном зале. Стены украшали какие-то позолоченные обои с ненавязчивыми узорами по всему их периметру. Свет же исходил из аккуратных латунных светильников, с приятным желтоватым оттенком. Стул, на котором сидел Веббер, напротив, был, куда нельзя более, простым, четыре круглые ножки с квадратным седалищем из какого-то пластика. Кстати говоря, и дверь, через которую мужчина вышел, была либо пластиковой, либо же железной, Эмма не могла точно сказать со своего положения. Окончив осмотр, она погрузилась в себя. В столь привычное для неё состояние отсутствия, отдаления от своего Я, своих болезней, расставаний, одиночества. В этом состояние её и застали вошедшие санитары. Это были двое мужчин. Один худощавый юноша с аккуратной, чуть приподнятой причёской, другой грузный мужчина в очках и начинающей лысеть головой, оба они были одеты в светло зелёные больничные халаты, за их спинами, до того как дверь закрылась, девушка успела разглядеть небольшое инвалидное кресло, мерно стоящее над полом на слегка подсвечивающихся магнитных подушках. Эмма не успела задать вопроса, мужчина постарше ответил преждевременно.