Александр Левин - Время взаймы [СИ]

Девушка подлетает ко мне, и я чувствую легкий запах цветов. У нее неожиданно сильные руки.

- Вы находитесь под моей защитой. - Обернулась, вы держала паузу.

- А вам, Цезарь Геннадьевич, я порекомендовала бы обратиться в церебральную комиссию. Я подписываю все, что нужно, и забираю своего подопечного прямо сейчас. Вам ясно? Понятно вам?

Еще: в кабинете страшно жарко. Вспотели и начальник, и девушка. (Я смотрю вниз и вижу капли пота на ее острой ключице). Из этой истории нужно было выбираться как можно скорее, думаю я, прочищаю горло и... смотрю на начальника. Хочу сказать что-то умное, как-то разом все исправить, но ничего не могу придумать. Просто смотрю, внимательно, насколько хватает сил, как будто вдруг различаю в его лице какие-то смутно знакомые черты. Опять. Черт возьми...

- Свободны, - сказал он. - Под подписку о невыезде. Подаешь на восстановление документов - раз, проходишь реабилитацию и приходишь отметиться со всеми справками. Сколько длится ваша реабилитация?

Это он девушке.

- От двух месяцев, но, возможно...

- Через два месяца.

Взглянул на календарь на столе, задумался. Строго посмотрел на меня.

- Пятнадцатого. Здесь, у меня. Уяснил?

Я хотел ответить, но вышло только неопределенно помахать головой. Сознание функционировало из последних сил.

- Антон, вы сможете идти? Обопритесь на меня.

Девушка говорит, и оказывается, что мы уже на улице, причем довольно далеко от участка. Завядшая аллея, холодный ветер. Но ведь только что, только что было жарко...

- Да, мне просто...

- Вы принимали наркотики, Антон? Скажите, вы принимали наркотики?

В голове ухает.

- Вас кормили?

- Я сейчас... сейчас...

Чувствую, что переполнился мочевой пузырь, и, словно хорошо подшофе, с нелепой осторожностью плетусь за угол.

- Антон, подождите!

- Я сейчас. Мне нужно.

Такое было однажды: передозировка памятью. Критически много архивов распаковано за короткий промежуток времени. Я опираюсь рукой о холодную шершавую стену и тут вдруг ясно вспоминаю две вещи.

- Антон, где... - голос обрывается на полуслове.

Первое - ее зовут Лана. Непонятно, откуда я это взял и что мне это может дать.

Второе воспоминание - это не информация, а образ. Высокий и худой мальчик лет тринадцати протягивает мне руку, как будто собираясь помочь встать. Не знаю, кто он, но похож на ангела или хиппи. Закончить мысль я не успеваю - по голове сзади ударило чем-то тяжелым, стало дико больно, но прошло меньше секунды, и сознание наконец выключилось.

***

Просыпаюсь от холода. Мне плохо, как с похмелья, бьет крупная непрекращающаяся дрожь. Стены давят. То есть я не вижу никаких стен, здесь темно, но точно знаю, что они есть. Пространство темноты ограничено. Хочу что-нибудь сказать - не получается. Горло слиплось, ссохлось, глаза слезятся. Пробую пошевелиться и понимаю, что руки и ноги крепко связаны, а рот заклеен. От пола, на котором я скрючился, несет пещерным холодом. Помню, как стало плохо, еще помню, что, оглянувшись, увидел темную фигуру, приближающуюся к Лане сзади, но соображал плохо и потому не придал этому значения.

Где я, что произошло?

На то, чтобы произвести звук, - это нельзя было назвать ни стоном, ни хрипом, - понадобилось невероятное количество времени.

- Эй...

Так тихо, что никто не услышит, даже если здесь есть какие-то люди. А еще через миллиард лет густую тьму разрезала полоса рыжего света. Дверь. Кто-то вошел.

- Эй...

Кто-то, тяжело дыша, со свистом, будто из-за бронхита, подошел ко мне вплотную и нос тут же забил резкий неприятный запах. А затем меня куда-то поволокли, как баранью тушу.

Для Фридмана город, подпоясанный сложной сетью железных дорог, вскипал сложными каскадами окаменевшей пены. Бесконечные башенки, связанные узкими мостами или системой лифтов, двигающихся под удивительными углами, были точно наполовину сгоревшие свечи с жирными потеками воска. Нет, подумал он - сталактиты. Будто маленькие человечки из сказок вырубили во черве древней пещеры странное и притягательное чудо цивилизации.

Спроси кто, и Антон не смог бы рассказать, что конкретно видит вокруг города, то есть за его границами, да и сами границы он бы с уверенностью не обозначил. Огромные бутафорские нейронные связи среди пульсирующего всеми оттенками желтого и фиолетового цветов пространства.

Или нет - корабли, большие и неповоротливые, словно киты в космосе.

- Добрый день.

Голос вырвал из галлюцинаций. Антон повернулся туда и сюда, ища его источник, и только спустя несколько долгих секунд нашел низенького человека в оранжевой хламиде со скинутым на плечи капюшоном.