Эрик Гарсия - Грязное мамбо, или Потрошители

Притулившись у маленького забора, я выпутал «маузер» из складок куртки и спрятал его под палой листвой, выкопав в грязи ямку стволом, как совком. Выпрямившись, я решительно зашагал к торговому центру, напустив на себя подобающее выражение боли, безнадежности и ожидания очередного унижения. Накладные усы и бороду я приклеил сильным фиксатором, выуженным из мусорного контейнера за магазином маскарадных костюмов, и очень надеялся, что они не поддадутся мощному рывку охранника на входе или порыву ветра.

— Ставьте сумки на ленту, — монотонно повторял сидевший за рентген-монитором офицер. В очереди я был двенадцатым. Единственный металлодетектор пропускал по одному. За мной встал молодой человек, прижимавший к груди крошечного шиатцу; пушистая собачка тяжело дышала, с каждым выдохом тонкая шерсть волнообразно колыхалась.

— Он плохо себя чувствует, — пояснил парень, заметив мой взгляд. Люди редко берут с собой домашних животных в торговый центр. Это считается крайне вульгарным и вызывает косые взгляды в любом отделе выдачи кредитов. Специалистов по кредитованию мало интересуют друзья человека. — Ему нужно легкое.

— Кому? — не понял я.

— Оладушке, — кивнул он на собаку, которая жалобно уставилась на меня большими карими глазами. — Да, моя лапочка, — проворковал парень своему меховому шарику. — Купим пупсику новое легкое.

— А почем они? — не удержался я. Ходили слухи, что некоторые покупают искорганы своим питомцам, но это были в основном знаменитости, способные выкатить всю сумму твердым наликом.

Парень покачал головой:

— Еще не знаю. Ветеринар обещает все устроить за тысячу восемьсот в месяц, но я хочу послушать, что здесь предложат.

— Удачи, — пожелал я и повернулся к началу очереди. Ему она сильно понадобится. Ни союз, ни производители не дадут кредита человеку, с которого нечего взять, кроме паршивой собачонки.

Кредитная система по искорганам построена на том, что обеспечением служит непосредственно тело заемщика. Поэтому когда встает вопрос о лишении права пользования, у клиента нет возможности увильнуть.

— Ставьте коробку на ленту, сэр. — Сидевший за монитором техник жестом показал на мою вазу и ленту конвейера, и я с готовностью подчинился. Шагнув в металлическую арку — маузер покоится под кустом снаружи, — я прошел рамку без сучка без задоринки и подхватил выехавшую коробку.

Мою руку схватили и придержали.

— Что в коробке, сэр? — Еще один охранник, на этот раз с пистолетом. На его форме не было никаких знаков в отличие от лениво сидевшего в пяти футах коллеги, но у меня возникло ощущение, что его немного научили пользоваться револьвером.

— Подарок на день рождения, — объяснил я. — Моему консультанту. — Это было широко распространено и ничуть не выходило за рамки. Чтобы гарантировать предоставление кредита или низкую кредитную ставку, клиенты несли щедрые взятки своим консультантам, называя их подарками на день рождения или по случаю праздника, чтобы не всполошились наверху. Конечно, все знали, что происходит, но закрывали глаза, поскольку консультанты отстегивали супервайзерам, а те давали на лапу вышестоящему начальству. Длинная цепочка отката, как толстый слой смазки, облегчала скольжение по пирамиде вверх и вниз — второй Амвей, [5] Сетевая финансовая пирамида. может, чуть менее отмороженный.

— Он не просвечивается, — заявил охранник, хмуро глянув на монитор. — Вам придется открыть коробку.

— Это хрусталь, — терпеливо объяснил я, — с большим количеством оксида свинца. Поэтому он непрозрачен для рентгеновских лучей. Слушай, там все очень тщательно завязано, и если я начну…

— Откройте коробку, сэр, иначе мы сделаем это сами.

Я демонстративно вырвал коробку из рук охранника, хорошо сыграв возмущение потенциального покупателя, к которому прикопались на пустом месте, и начал тщательно развязывать запутанные узлы, которые сам накрутил не далее чем тридцать минут назад.

Прошла минута, другая, а очередь стоявших за мной жополизов не двигалась, ожидая, что меня либо пропустят, либо уволокут прочь, а я буду орать и сыпать ругательствами. Появились первые признаки недовольства — клиенты бурчали себе под нос что-то нелестное или вполголоса обменивались возмущенными репликами. Через три-четыре минуты бубнеж перерос в полноценный гул, на фоне которого то и дело слышались колкие замечания в адрес вашего покорного слуги, ретивого охранника и торгового центра в целом.