Дэвид Марусек - Счет по головам

Мэри сжала его руку.

— Еда, как ее ни проектируй, все равно остается едой.

У Рольфа было полным-полно. На танцполе и у видеостен поставили дополнительные столы. Посетители толклись у баров и на Палубе за пресс-занавесом. Шум стоял оглушительный. Мэри махнула, открыв дверь кафе, и Фред прошел за ней в Оловянный зал, где их компания собиралась каждую среду. За их столиком сидели незнакомые люди.

Мэри настроилась на канал «Друзья».

Эй, ребята, вы где?

Мэри? — ответил кто-то. Мы в Цинковом, на эстраде.

Фред, раздвигая толпу, двинулся в указанном женой направлении.

Эстраду Цинкового зала тоже заняли под лишние столики. Их друзья составили три стола вместе. Йо хо! Сюда! — махала им Софи.

На столах стояли графины с напитками, тарелки с греческими закусками: кубики сыра, свернутые виноградные листья с начинкой из мяса и овощей. В середине — миска гигантских зеленых и черных маслин.

— Правда, здорово? — крикнула Софи.

— Что? — прокричала в ответ Мэри, приставив ладонь к уху.

Я говорю — правда, здорово? Софи была их елена, их средиземноморская куколка, маленькая, чернявая, широкобедрая, большеглазая и белозубая. Покачиваясь в такт одному из музыкальных каналов, она развела руки, охватывая ими весь зал.

А, да, сказала Мэри. Прямо как на встрече нового века.

Карие глаза Софи загорелись. Точно! Совсем как тогда.

Мэри и Фред искали, куда бы им сесть. Их джерри — Вес, Билл и Росс — сидели напротив своих жен-дженни — Лиз, Гвин и Деб; их единственный джером, Питер, и единственная Джоанна, Элис, пришли без партнеров; вторая елена, Сацца, присутствовала вместе с мужем, фрэнком Мики. Их рут, изабелла и джек тоже были здесь.

Недоставало двух лулу, Эбби с Мариолой, и другой евангелино-рассовской пары — Шелли Окленд и Рейли Делла.

Шелли опоздает — ей долго ехать. Она единственная знакомая Мэри евангелина, выполняющая настоящую евангелинскую работу уже пять лет. Другие лины ненавидят Шелли и в то же время восхищаются ею. Мэри тоже поддалась бы общему чувству, возненавидела, не будь Шелли ее лучшей подругой. К тому же клиентка Шелли — известная смертартистка, так что работать приходится не в идеальных условиях.

Сказав несколько обязательных слов, Мэри обвела взглядом зал. Столы, стулья, люди стиснуты в общую массу. Официанты-арбайторы вынуждены двигаться по воздуху, подвешенные к тросам. За многими столиками общество смешанное, как и у них, но есть и неизбежные джейн с джонами и хуаниты с хуанами.

Танцпол напоминал извивающегося многоголового монстра — все плясали под собственный музыкальный канал. Мэри нашла там Эбби и Мариолу — во всяком случае, двух каких-то лулу.

Вес, сними визор, сказала за их столом дженни Гвин. Ты обещал.

Вес, сама невинность, огляделся по сторонам. Чего? Что я делаю-то?

Ты мне это брось. Если этот матч для тебя так важен, иди домой и смотри его там.

И Билла с собой прихвати, поддержала Лиз.

Это турнир, а не матч, возмутился Билл. И я его не смотрю.

Беседа шла в основном вокруг куполов: где кто был семьдесят лет назад, когда начали ставить первые городские покрытия. Мэри, вместе с половиной компании, тогда еще не слили в пробирку, но слушать все равно было интересно.

Их джоанна Элис была в Нью-Йорке, когда с Атлантики нахлынула Агрессия. Она находилась в офисе с прессовым барьером и только поэтому избежала повальной гибели. Она рассказывала о страшных неделях и месяцах, когда на улицах лежали мертвые, а есть и пить было нечего. Мы терпели, как всегда, сказала она, подведя итог этого нечеловеческого года с типичной джоанновской скромностью. Гвин в то время училась на курсах квалифицированных медсестер в Сиднее и стала единственной студенткой, пришедшей на практику. Фрэнк Мики, бывший в Киото, лишился всех, кого знал в тот период жизни. Джером Питер просидел трое суток в гонконгской лапшевне, где умерли около ста человек. Ему пришлось (это джерому-то!) драться с дикарем, который пытался стащить с Питера защитный костюм и в итоге порвал его.

Рассказы становились однообразными. Все рассказчики жили там-то и там-то, занимались той же работой, что и теперь, были довольны жизнью или не очень; потом настал Судный день, и мир стал иным.

Чикаго первый из городов поставил эксперимент с полутвердым атмосферным фильтром для защиты своей биосферы. Все города Объединенных Демократий быстро переняли новую технологию. В последующие месяцы купола, прибавляя в размерах, объеме и надежности, окончательно остановили Агрессию.