Александр Шакилов - МЕТРО 2033 - ВОЙНА КРОТОВ

А он улыбается.

— Здорово, малыш!

— И тебе не хворать. — Сайгон навис над умирающим. Как он вообще говорит? Любой другой давно бы уже на земле предков с Джа разговаривал, а этот уцепился за наш грешный мир когтями и зубами и все не подохнет никак… Ему, наверное, было сейчас чудовищно больно. Но он улыбался.

На миг Сайгон забыл, что Фидель хотел его убить, что собирался затопить все метро… В нем вдруг проснулось снова уважение к этому железному человеку, к этому обаятельному негодяю. Почти что нежность…

Сайгон вытащил из кармана Фиделя губную гармошку.

— Эта подпись Боба Дилана дорого стоит, да, команданте? Я выполнил свою часть договора, теперь твоя очередь.

— О чём ты, малыш?

Сайгон стиснул зубы так сильно, что кусочек откололся. Даже перед смертью Фидель издевается над ним.

— Где ты взял эту губную гармошку?!

Сзади подошла Светка, положила руку мужу на плечо. Он отстранился: не до нежностей сейчас было.

— Где?! Где взял?! Говори!!!

Фидель беззвучно рассмеялся, на губах пузырилась кровь:

— Как где? Я же твой папашка. Забыл, как на Берестейской передо мной рыдал?

…Я — твой сын. Меня зовут Сергей Ким. Я — твой сын! Моя мать…

Сайгон мгновенно вскипел, размахнулся губной гармошкой, чтобы вышибить Фиделю зубы, и лишь усилием воли заставил себя не делать этого. Светка смотрит, нельзя при ней. Нельзя, чтобы жена видела его таким!

— Просто скажи мне, где ты взял эту чёртову губную гармошку?

— И что… мне за это… будет? — Фидель издевался, точно.

Сайгон глубоко вдохнул, выдохнул и пожал плечами:

— Я дам тебе спокойно умереть. Разве этого мало?

Фидель улыбнулся в ответ — он знал, что обречён. Сайгон ничего не мог предложить ему. Разве что… Спокойно умереть, да? А что, это мысль. Может сработать. Он подозвал Лектора:

— Как думаешь, братишка, понравится тебе вкус печени этого ублюдка?

Лицо Фиделя, и так бледное от потери крови, стало цвета молока.

Лектор пообещал не дать пище сдохнуть, пока та не пройдёт через все муки ада.

— Ладно… Убери людоеда… Скажу…

Святошинец кивнул нигерийцу, чтобы тот пока не отсвечивал.

— Не хотел говорить, но ты… Ты меня заставил, малыш… И теперь тебе придётся с этим жить… Сам виноват…

— Не тяни, — оборвал его Сайгон. — У тебя не так уж много времени.

— Я взял эту губную гармошку у одного человека. Когда-то его звали Николай Ким.

Сайгон вздрогнул. Он ожидал услышать нечто подобное, но всё-таки…

— Где это было? Когда?! — Сердце готово было выпрыгнуть из груди от волнения. Сайгон почему-то верил каждому слову умирающего Фиделя, как самому себе.

— На Петровке, станция такая. А потом Николай принял другое имя… Он умер, как умер весь старый мир, вместе с Гагариным и квантовой физикой, — прошептал Фидель. И протянул Сайгону маленькую затёртую фотографию.

С цветной картинки на Сайгона смотрела его собственная мать, ещё совсем молодая. Рядом, обнимая её за талию, стоял мужчина, очень похожий на Фиделя. Мужчину за шею обхватил маленький Серёжа Ким, года четыре ему тут, не больше. Мать улыбалась, просто лучилась счастьем. Она положила голову мужчине на плечо.

А ведь это точно Фидель. Только моложе лет на тридцать.

Фидель и есть его отец?!..

Слёзы текли по лицу Сайгона. Он слышал, как Светка велела амазонкам и Лектору ждать в сторонке и не мешать.

Фидель — его отец… Отец!!!

— Ты… ты мой отец?

— Я был твоим отцом. Но того человека давно нет. Твой отец умер.

А-а, ну как же, Сайгон помнит: отринуть суетное, забыть родню ради великой цели. Это проповедовал растаман… А что, если хорошенько покопаться в обломках, может, и Че жив, просто притаился и ждёт, пока его оставят наедине с его безумием?..

Глаза Фиделя — Николая Кима! — остекленели. Всё. Умер.

Святошинец опустился рядом с телом. Он не знал, что и думать, как быть. Слишком много всего навалилось сразу. Любовь к отцу — и ненависть к предателю, маньяку. Сайгон убил отца, которого столько лет мечтал найти. Или — убил сволочь, которая едва не утопила семью Сайгона, едва не уничтожила всё метро… Чем больше он думал об этом, тем глубже проваливался в отчаяние. Если бы в пистолете остался хоть один патрон, пуля уже продырявила бы висок.

— Не вздумай винить себя! — Светлана прижалась к мужу и протянула ему запорошенный пылью рюкзак. Его рюкзак. Затем — заляпанный машинным маслом колчан.

На этот раз Сайгон не стал ее гнать.

Он пнул ногой губную гармошку. Та затерялась среди обломков.