Евгений Максимов - Тот, кому нельзя доверять

— Что это? — спросил я показывая вокруг себя.

— Это наш мир, — его лицо ожило, он ухмыльнулся и с любопытством огляделся по сторонам, — недурно сделан, если не ходить туда, куда тебя ходить не просят.

— Что это? — я ничего не понял из его объяснений.

— Наш мир! С какой стороны не посмотри — всё в порядке. Но ведь всегда находятся такие места, о которых при разработке позабыли и не стали доводить их до ума.

— Что это? — устало переспросил я в очередной раз.

— Вкратце — ошибка. Недоработка в программе. Художники поленились и не стали прорисовывать всё, как надо. А может быть, просто вирус малость попортил тот мир, который нам подарили. Ничего страшного — просто некоторые кусочки нужно дорисовать.

— Как это? — я упорно отказывался понимать и принимать его объяснения. Мне казалось, что его слова — полная чушь.

— Очень просто, — он вдруг прислушался и резко сказа, — Пора уходить!

Я огляделся по сторонам и увидел, как в одном из проходов показалась странная тележка — робот. Мы выходили, когда робот неторопливо въехал в комнату и стал неторопливо закрашивать эту зеркальную поверхность, нанося на неё тот же рисунок с кирпичами, что и на стенах всего подземелья. Когда мы дошли до конца коридора, свет позади уже почти полностью погас.

— Очень скоро он доложит об увиденном своему начальству и тогда нам будет крышка. Теперь ты увидел то, что должен был увидеть и теперь ты можешь принимать решение.

Он сказал это на одном дыхании, когда мы поднимались по лестнице на поверхность. Я лез, как во сне, не в силах представить себе, что вся та реальность, которая окружает меня с детства, — иллюзорна. Я вновь и вновь хватался за скобы, но боялся, что вот-вот одна из них окажется недорисованной, сорвется под моим весом и я упаду вниз.

Мне не хотелось ни о чём говорить. Хотелось только заставить фотографа выбросить всё, что он накопил за долгие годы моего существования. Никакого смысла в этом нет: мир нарисован. Люди не реальны. Всё несущественно и запрограммировано кем-то другим…

Теперь меня развязали и просто-напросто обездвижили. Я и вправду не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Мог лишь смотреть по сторонам, да пить воду из чашки, что стояла у изголовья. Интересно, что будет, когда вода закончится? Я ведь могу выпить её очень быстро. Правда потом захочется отлить, а помочь мне в этом нелегком занятии, видимо, некому. На соседней кровати лежал другой человек. Он был весьма большим — гораздо больше меня. Сейчас он смотрел на меня с сочувствием.

— Я тебя убью, — сказал он так, как мать говорит ребёнку о том, что у него высокая температура и нужно идти к врачу — озабоченно и в то же время непреклонно. Решение окончательно и обжалованию не подлежит.

— Мне говорили, что ты хочешь это сделать, — сказал я осторожно, — но я думал, что это неправда.

— Это и правда и неправда одновременно. Всё слишком сложно. Гораздо сложнее, чем ты можешь себе представить. Неужели ты думаешь, что я хочу тебя убивать?

— Не знаю. Говорят, что у тебя мания, — сказал я, чувствуя себя дураком, — говорят, что ты одержим. Может быть, это находит на тебя иногда. Именно тогда и бросаешься на меня с топором.

Я слабо улыбнулся, показывая, что мои слова не больше, чем шутка. Никогда не приходилось общаться с сумасшедшими, а тут меня вдруг кидают в психушку, да ещё и с человеком, который должен меня убить.

— Я человек интеллигентный, хотя по моему виду это и незаметно, — сказал он виновато, как бы извиняясь за свою внешность, которая напоминала поговорку: «Сила есть — ума не надо», — понимаешь, нас здесь держат для того, чтобы определить степень доверия между нами. В зависимости от результата, они будут действовать дальше.

— Какого результата? Как они будут действовать? Да кто такие эти они, в конце-то концов?

— Не знаю, — ответил он тихо, и тут же его голос изменился, он добавил хрипло и кровожадно, — Очень скоро я тебя убью.

Видимо вид у меня после его слов был весьма забавный, потому что он добродушно расхохотался, подняв голову к потолку.

— Ты можешь вести себя нормально? — спросил я жалобно, — так, как ты ведёшь себя всегда.

— Ага, — прохрипел он злобно, — Я злой и страшный серый волк…

Тут он опять расхохотался, а я почувствовал себя окончательно запутавшимся.

Дверь открылась и в комнату просочился маленький лысый человечек. Именно просочился, а не прошёл — все его движения были такими плавными и утонченными, что он не ходил, а перетекал с места на место. Вот он стоит у входа, а вот он уже возле моей постели. Быстро, но совершенно бесшумно, и не видно никаких шагов. Просто перетёк. Его маленькие глазки беспрерывно бегали из стороны в сторону и в них светился ум, выдавший в нём гения. Причём, несомненно, злого гения! Это мне не очень понравилось, но я предпочел никак не выдавать своих чувств и смотрел на него совершенно спокойно, ожидая начала разговора.