Вячеслав Маликов - Владивосток Read Only

– Да, Матвей, ты прав, – Диктатор выпрямился в кресле, устало потирая переносицу. Перед ним были свалены в кучу голографические планшеты и обычная писчая бумага.

– Может, чайку?

– Спасибо, Матвей, – Диктатор кивнул, улыбнувшись вымученной улыбкой.

– Я сейчас жутко непопулярен…

– Отчего же, Олег Дмитриевич?

– Из-за жестокости своей, Матвей, из-за жестокости…

– Дело, скажем честно, небогоугодное, но кто-то должен был его сделать,

– Матвей, звеня ложечкой в гранёном стакане, поставил его перед Диктатором Российской территории Земли. – Пейте, Олег Дмитрич.

– Спасибо, Матвей. Ты серьёзно считаешь, что это надо было сделать?

– Конечно. Как же иначе? Мы бы ещё лет двадцать хлебали кровушки от всего того сброда, что породила война. Пусть эти люди, может быть, стали заложниками судьбы и обстоятельств, но это их не может оправдать в Божьих глазах.

– Матвей, разбираешься ли ты в том, что в Божьих очах есть оправдание поступков людей а что нет? – хитро сощурившись в свете галогенной лампы, парящей над столом, Диктатор посмотрел на своего заместителя.

– Ересь говорите… Да и я, каюсь, не то ляпнул. Но нельзя оправдать преступлений и отступков в пути земном.

– Да уж…, – Диктатор отхлебнул кипятка и вздохнул:

– Я сделал из своих солдат и офицеров за эту неделю кровавых мясников, пообещав им всепрощение. Я всю вину на себя взял, представляешь? Перед иконой Спаса стоял на коленях и просил возложить всю вину за деяния своих солдат на себя…

– Свят-свят, – Матвей перекрестился, испуганно глядя исподлобья на своего командира.

– А иначе нельзя. Иначе мои слова о всепрощении будут лишь словами. А я хочу чтобы эта земля была чиста.

– Грех-то какой взяли на себя, Олег Дмитрич…

– Грех в любом случае на мне за те миллионы людей, что были убиты за эту неделю, – Диктатор помахал перед лицом кипой бумаг и мягких голопланшетов, сжатых в кулаке и отбросил их в сторону. – Но так вот, винясь перед Спасом, я делаю это честно, не лукавя ни перед людьми, ни перед Богом. Хотя и говорить об этом земле Российской я не собираюсь. Это моё дело с Богом.

Но мои солдаты теперь стали жестокими и бессердечными. Вот донесение, – Диктатор выудил из бумаг лист голопланшета и, пробежав его глазами, продолжил:

– Жестокость перед убийствами… Издевательства… Изнасилования… Мародёрство… Всех их преступлений не перечесть. Желая уничтожить носителей вируса преступления, я заразил им своих солдат, которым была отведена роль врачей в этом деле.

– Выход-то видите?

– Конечно, но это не идеальный выход.

– Мы живём в реальном мире, Олег Дмитриевич. Если бы мир был идеальным, его бы называли Раем, или, упаси Господи, адом.

– Я тебя понял, Матвей Инокентич, – усмехнулся Диктатор.

– Суть-то выхода в чём?

– Идея проста: уничтожить носителей вируса преступления. Тех, что остались на данный момент.

– Но, если смотреть на проблему в общем, это сейчас ваши солдаты.

– Вот именно. Уничтожить армию… Но те, кто сделают это, сами станут разносчиками этого вируса…

– Если они сами уже не были заражены им и не получили иммунитет к нему, – подал идею Матвей.

– Что ты имеешь ввиду? – подался вперёд Диктатор, грея руки об остывающий стакан с чаем.

– Нужно найти тех людей, что умеют убивать, но не желают этого делать. И пускай они уничтожат самые опасные очаги болезни в виде тех или иных людей в форме – ведь доклады нам показывают всю картину того, что творится в армии и милиции сейчас.

– Адресная ликвидация солдат?

– Да. Солдаты сейчас могут убивать кого угодно, но они сейчас невольники вашего приказа и понимания того, что в вашем обращении к нации есть зерно разумности.

– Есть у меня такие люди, – Диктатор взял со стола один из докладов и продолжил:

– Это те, кто отказался стрелять в детей; те, кто стрелял в своих боевых товарищей, желая недопустить зверств и насилия с их стороны в отношении тех, кого было приказано просто убить… Наберётся целая дивизия таких вот вроде как военных преступников…

– Да, сейчас быть «не жестоким» среди армии преступников – уже преступление, – согласился Матвей.

– Верно. Среди преступников, нормой поведения для которых являются жестокость, безжалостность и насилие, подкреплённые приказом, нормальные люди, отказывающиеся выполнять безумные приказы, кажутся преступниками, в отличие от первых…

– Верно. Всепрощение они спутали со вседозволенностью. Олег Дмитрич?