Александр Тюрин - Яйцо Чингисхана или Вася-василиск

Он протянул стежку канала и помог чудовищу выбраться на берег. Василий, который уже праздновал избавление от хлопот, расстроился до глубины души. Но больше всего его удивило то, что Смотрителем противной стороны была… Умай.

Скорее всего, она блюла космическое равновесие и астральную справедливость. Но поговорить с ней на эти темы не удалось. Опамятовавшийся осатаневший дракон Козлов ринулся к Василию. Однако снова удружил Акай, он показал, как переднехвостом пробить шесть новых и параллельных пространственных каналов. Василиск потоками энергетических тел распался по ним, и враг не сумел вовремя взять след.

Но Умай тоже оказала действенную помощь своему подопечному. Сегмент, стянутый вражеским заднехвостом, вздрогнул под Василием. Не успел он ничего предпринять, как огненный жгут Льва Константиновича уничтожил пространственное натяжение сегмента, его гравитационный скелет хрупнул и коллаптирующий кусок пространства похоронил василиска в самом себе.

Может, Василий и нашел бы способ выбраться из-под глыб, и продолжил бы поединок, но тут Козлов-младший произнес слово. Всего одно. Но сокрушительное и решающее.

И Василия мгновенно парализовало. Так бывает, если выдернуть вилку компьютера из розетки. Замирающее шипение вентилятора — и все, амба переливчатому многообразию.

Не осталось в Василии Самуиловиче ни капли воли, ни тютельки желания, ни крошки стремления к борьбе и победе.

Он был напрочь скован безволием. Поединок окончился. Василий закрыл глаза, чтобы принять смерть. Его душу ничто уже не беспокоило. Его человеческое тело было придавлено одной из секций стеллажного шкафа.

— Так-то дружок, — сказал Лев Константинович без всякого озлобления, даже умиротворенно. — Тебе сейчас неинтересно даже спрашивать, что случилось. Но я все-таки скажу, может, оценишь. Тот червячок, который ползал у тебя в животе со времен нашей встречи в московском метро, был не просто маячком и источником лизергиновой дури, о чем тебе, конечно, поведала болтушка Зина. Она не знала, что наш киберорганический аппаратец также отсинтезировал биоимплант, который самостоятельно внедрился в твои мозги и закодировал их на уровне мотивационных комплексов. Кодировка при необходимости должна была сработать на слово-пароль и избавить тебя от бремени страстей человеческих. Что и произошло. Само слово образовалось путем случайного нажатия на клавы компьютера, когда по нему прогулялась моя любимая черная кошка Брунгильда… А теперь «прощай». Или может быть «до встречи в лучшем из миров».

Василий услышал, как Лев Константинович взводит курок небольшого, почти дамского пистолета, соответствующего «кинжалу милосердия» у рыцарей. Поверженный воин отметил, что это не вызывает у него даже чувства протеста. Раз сказали «прощай», значит «прощай». Наверное, конец настал бы очень быстро… но тут послышались голоса.

— Комиссия шурует сюда… быстро имитировать аварию… утечку газа, взрыв… с этого мудака снимите шкафную секцию и кладите на носилки… словно один из наших пострадал.

— Куда бандита-то? В лазарет?

— У него будет свой «особый лазарет». Да уберите его отсюда наконец!

Что это за «особый лазарет» Василий узнал немного погодя. Он был пронесен по горизонтали, потом в лифте по вертикали, затем очутился в некоем цеху, где его сперва подвесили на каких-то стропах, ну а следом сунули в грузовой модуль космического летательного аппарата. И в конце концов задраили крышку люка, ведущую в эту тесную «погребальную камеру».

— Белка энд Стрелка, ку-ку, — пропел кто-то в микрофоны. — Приятного времяпрепровождения герою.

«Обычная глумливость зарвавшихся победителей», — подуспокоил себя Василий, хотя дальше умиротворяться было уже некуда. Он на все сто процентов был морально готов к исчезновению в верхних слоях атмосферы.

По инерционным воздействиям Василий чувствовал, что модуль вставляют в ракетную головку, а затем она плывет по эстакаде, ведущей из главного комплекса базы на космодром. Значит, старт близок. И заодно приближается начало пышных искрометных похорон.

По нарастающей тряске можно было догадаться, что головка уже смонтирована на ракете и ее двигатель набирает мощность.

Через полминуты кровь должна была залить мозг, да собственно и кислороду бы хватило еще минут на пять, не больше.

— Прощай, бодик, — вяло произнес Василий, потому как вспомнил, что в последний момент надо к кому-нибудь обратиться. А потом взвешенно добавил. — Ты был не просто трепливой железякой, но, пожалуй, даже и другом.