Джефф Нун - Вирт

– Ладно, говори.

– Скриббл... Я... Я хотел... просто хотел...

Битл вдруг огляделся по сторонам, весь нервный и напуганный, а напуганный Битл – это явление крайне редкое, поэтому я уставился на него в упор. Он отвел глаза, не выдержав мой взгляд.

Он не выдержал мой взгляд! Битл не смог посмотреть мне в глаза! Без того, чтобы не вздрогнуть. Восьмое чудо света!

– Просто скажи, что ты там собирался сказать, – голос у меня был тяжелый и равнодушный.

Я уже говорил, что заражаюсь непрошибаемым похуизмом.

Он с видимым усилием взглянул мне в глаза и сказал:

– У меня есть кое-что для тебя.

Он вытащил из кармана свою табакерку и сунул ее мне в руки.

– Я не могу это взять, – прошептал я. – Не могу...

– Это тебе.

В этой старой жестяной коробке из-под «Черной вишневой грубой ебли» Битл держал наркотики – еще с тех славных дней, когда мы учились в Дройлсден Стейте, средней школе для недорослей. Внутри этой замурованной тьмы он хранил Джэммерсы и Ваз, Пух и Теней, Перья и Дымок, все вещества, которыми он только мог разжиться. Внутри были все его мечты. Его сундук с сокровищами.

– Я не могу это взять, Би.

– Открой, – сказал он.

Табакерка открылась с приятным щелчком и замечательным ощущением в ладонях, и я ожидал найти там внутри настоящий бардак, джунгли мрачных наркотиков. Но на подстилке из ваты лежало одно-единственное перо.

– Би!

Перо было черно-синее, с вкраплением розового. Я поднял его дрожащими пальцами, наслаждаясь его трепетанием в моих руках – словно птичка грез все еще употребляла его, паря на Виртовых волнах.

– Би!

Я повернул перо, чтобы прочитать белую этикетку.

Ленточный червь.

– Би!

Я вдруг осознал, что просто тупо произношу его имя и ничего больше, слишком потрясенный, чтобы хоть что-то соображать.

– Ты знаешь, что мне назад пути нет, Би.

– Я в последнее время увяз по уши в этой хрени, – сказал он. – Не могу остановиться.

– И на что это похоже?

Я крошился и ломался под этими намеками из вчерашнего дня.

– Это драгоценный Вирт, Скриббл. Но я на него подсел. Не могу остановиться, все перечервываю и перечервываю эту ленту. Заглотил – и мир стал прекрасным. Но ты меня знаешь, я ненавижу подсаживаться, ну, не на одиночных удовольствиях.

– Я не знаю, если я...

– Дез там внутри, – сказал он, указывая на перо. – Ну... что-то типа того.

И я уже готов сдаться.

– Это просто ради... просто ради...

Чувак не мог произнести это вслух.

– Я понимаю, – сказал я. – Ради старых-добрых времен. Ради Тайных Райдеров.

– Правильно.

Он отвернулся, и теперь это был тот – прежний – Битл. Он подошел к столу с едой, осыпая комплиментами Барни, шеф-повара, типа какой он клевый гений на кухне Богов.

Прощение.

Битл просил у меня прощения, и мое сердце растаяло.

– Тебе это не нужно , – сказал голос с ирландским акцентом.

– Нужно, – ответил я тени, что формировалась рядом со мной. – Ты просто не знаешь.

– Я знаю все секреты, – сказал Джентельмен, снова полностью материализовавшийся.

– Мне это нужно!

– Тебе нужен дар. А не Вирт.

– И почему нет?

– Вирт уже у тебя внутри, – сказал он.

– Что ты имеешь в виду?

– Тебе не нужны перья. Ты можешь включиться сам. Напрямую. Ведь так уже было, да?

– Да.

Даже не знаю, зачем я это сказал!

– Ты там был. Проскользнул внутрь и выбрался наружу, – сказал он.

– Становится все хуже, – сказал я ему, и снова – не знаю, зачем. В последнее время со мной постоянно творятся какие-то странности; множество мелких нырков, внутрь и наружу, из одного состояния в другое. Я не понимал, что мне говорят. И это чувство – как будто мир не был твердым, – как будто он балансирует на какой-то неустойчивой грани. Похожие ощущения бывают, когда тебя настигает Призрачный Зов. И дело даже не в этом. Я жил на грани, и мне было страшно. Нет, жил не на грани, а внутри грани!

– Молодой человек, грань реальна, и ты не знаешь, поскольку уже подошел совсем близко.

– К чему подошел?

– К ступени. Становится не хуже; становится лучше.

– Ты так думаешь?

– Туда, где твое настоящее место. Где все твое. Мир снов, абсолютно безперьевой.

– Мне нравится здесь, на Земле.

– Дездемона ждет тебя.

– Что?!

О Господи!

– Она ждет. Взгляни.

И Джентельмен вежливо подвел меня к балюстраде балкона, и я взглянул вниз на тусовку танцующих, и там была Дездемона, застывшая в ожидании, в центре толпы, неподвижная, как изваяние, ее желтая блуза заляпана кровью, и ее лицо обезображено трещинами и шрамами. Сестра манила меня к себе, оттуда – снизу, с танцопола, – протянув ко мне руки, подгоняя меня.