Джефф Нун - Вирт

Мы все пятеро и собака ошеломленно замерли на месте. А фургон полыхал, и вместе с ним полыхали тысячи отражений в стекле. Потом я ворвался в пламя и обжег руки о ручку двери.

О, черт! Существо и Брид!

И вся надежда вмиг улетучилась, вся надежда обменять Существо на сестру.

Моя единственная надежда...

Карли сорвалась с поводка и побежала вокруг фургона, лая на пламя. Битл присоединился ко мне, на мгновение мне показалось, что он мне поможет выломать дверь, но вместо этого он потащил меня назад. Я был вне себя, и дым разъедал глаза, и глаза слезились, но я плакал не из-за дыма, я плакал из-за утраты, из-за всех потерь и утрат.

Слишком много слез. Слишком много потерь.

Полночь. Клубы дыма. Фургон – груда металлических костей, покрытый пузырями ледерин, расплавленная резина. Мой разум сожжен. Я просто сижу на изуродованной скамейке и наблюдаю за тем, как труп фургона медленно затухает. Запах гари и пламени у меня в голове, раскаленные докрасна угольки. Зеваки, жители Боттлтауна, собрались посмотреть на пожар. Некоторые смеялись. Но мне было уже все равно. Ночь была оранжевой.

Тристан и Сьюз рванули назад, к себе в квартиру, за огнетушителем, но волосы изрядно их тормозили. Впрочем, это уже не имело значения, в любом случае. Там уже нечего было спасать.

Карли прижималась ко мне, терлась о мои ноги и все норовила меня облизать, чтобы хоть как-то утешить. Я отпихивал ее от себя, но она не отставала. Наконец, я смирился: пусть лижет. И, как ни странно, мне действительно стало легче.

Тристан и Сьюз вернулись с пенотушителем, но толку было, как лить воду в Ад. Фургон будет гореть, пока все не превратится в пепел. Пока плоть не станет костями.

И это тоже уже не имело значения.

Битл смазал свои водительские перчатки полным тюбиком Ваза. Затем подобрался к гаснущему пламени, схватился за ручку задней двери и с силой дернул. Дверь с лязгом открылась, выпустив густое облако дыма. Я наблюдал, как Битл смело сунулся в дым и жар, и думал о том, какой он все-таки хороший чувак. Он выскочил из фургона и подошел ко мне. Его лицо было черно от копоти.

– Их там нет, Скриббл.

Я взглянул на него.

– Их там нет. Он пустой.

Боттлтаунские дети смеялись и танцевали в оранжевой ночи, а я сидел на сломанной скамейке, размышляя о мире, а смешанная груда собачьей плоти и пластика по имени Карли все облизывала и облизывала меня – до озверения.

Кусочки стекла у меня под ногами, кусочки стекла цвета снов.

В Боттлтауне даже слезы блестят, как драгоценные камни.

Я проснулся внутри сна. Всюду вокруг была вата, абсолютный комфортный приход. Я медленно плыл сквозь плотные слои приглушенных голосов и мягких прикосновений, в компании пяти очаровательных ангелов, поющих мне колыбельные. Ощущения были приятными.

Как во сне.

Пять ангелов ласкали меня лазурно-голубыми перьями.

У одной из ангелов были светлые волосы и татуировка дракона на левом предплечье. Ее звали Дездемона. У другой были черные волосы и черные глаза с прикрытыми тяжелыми веками, обведенными темной каймой, и дым струился от ее тела. Ее звали Бриджит. У третьего было шесть рук, чтобы в три раза больше меня ласкать. Его звали Существо. У четвертого были зубы, как драгоценные камни, мягкие лапы и длинный мокрый язык, дарующий блаженство. Его звали Карли. Последний из ангелов был толстым, но держался молодцом; у него были две пары глаз, одна пара – красная, и вторая – белая. Его звали Фургон.

У всех пятерых в руках были перья, каждое – со своей техникой поглаживания. Их мягкое трепетание играло по всей моей коже. Я был голый. Но мне было не стыдно. Совсем на меня не похоже. Я просто плыл, наслаждаясь ощущениями: голосами ангелов, мягкими тисками сна.

Но, может быть, это не просто сон?

Я потянулся к первому ангелу. Дездемоне. Из крошечных проколов на ее коже сочилась кровь. Она взяла мои пальцы в рот и начала их лизать. Потом укусила один, и стала слизывать кровь.

– Ты найдешь меня, Скриббл? Ты, вообще, собираешься меня искать? – спросила она. Я не знал, что ответить сестре, я мог только обнять ее и прижать к себе. Мы сплелись в поцелуе...

– Скриббл! Вынь это долбанное перо!

Это был голос Битла, ворвавшийся в сон. И кто-то насильно открыл мне рот.

– Ты знаешь, что это запрещено. Никто не ходит туда в одиночку!

Мои глаза открылись. Меня заставили их открыть. Битл уставился на меня с близкого расстояния. Его пальцы шарили у меня во рту, словно он, бля, дантист.