Алексей Иванов - Комьюнити

Обе девушки так же синхронно повернули головы и посмотрели прямо на Глеба. Можно было решить, что девчонки под гипнозом — но их лица вдруг неуловимо изменились, посветлели и тоже стали похожими, как у близнецов… А точнее, у них на двоих теперь стало одно лицо — разом и прекрасное, и мёртвое.

Едва сдерживая себя, чтобы не побежать, Глеб устремился к плоскому и круглому павильону станции с тонкими колоннами и большими окнами в квадратик. Девушки, словно заколдованные, под ручку шли вслед за Глебом, качаясь на шатких каблуках. Глеб то и дело оглядывался на этих подружек, но всё же заметил, как у входа в павильон представительный мужчина в военном бушлате полез во внутренний карман — возможно, за смартфоном, на который чума прислала ориентировку на Глеба.

Конечно, это была чума телекома.

Глеб покупал проездной для метро, спускался на станцию и думал про чуму. Чьё лицо он видел у преследователей? Абракадабры? А не важно. За ним гнался не демон чумы, а сама чума. Даже не так: чума не гналась за ним, а просто была вокруг него, как воздух.

Демон — это молния, а чума — гроза. Гроза убивает ударом молнии, а может убить, когда ураганным ветром валит деревья и столбы, может убить, когда от ливня реки выходят из берегов и топят города. Молния появляется и исчезает, а гроза, пока не иссякнет сама по себе, всегда вместе с тобой. И сейчас Глеб не просто бежит, увёртываясь от молний, а прорывается сквозь смертельную бурю, хотя другие эту бурю не видят.

На платформе Глеб сразу укрылся за углом массивного пилона, облицованного кремовым мрамором, но это было глупо: сука-чума не рыскала по следу, как собака, а неслась по магнитным полям телекома. В чёрном тоннеле нарастали свист, грохот и тот волшебный серебряный клёкот, с которым летали поезда метро. Поезд будто вывалился из тоннеля и заполнил собою мучительную пустоту за краем платформы.

Толкотни в этот час в метро уже не было, и в вагоне Глеб встал так, чтобы можно было осматривать станции в окно. Двери схлопнулись, поезд покатился, и Глеб успел увидеть у красно-синего столба посреди станции человека, поднимающего к уху смартфон. У человека было то же самое лицо, что у ковбоя, сбитого маршруткой, и у тех двух девушек на Ломоносовском проспекте.

А что будет, когда люди с лицами чумы догонят? — думал Глеб, раскачиваясь на поручне в вагоне. — Убьют? Скорее, подстроят несчастный случай. Толкнут с платформы на рельсы или с тротуара под колёса… Наверное, они и сами не соображают, что делают.

Глеб понял: он рвётся к Гермесу не только затем, чтобы сохранить работу. Он действительно верит, что Гермес — Король-Чума. Просто он, Глеб, по глупости связался с врагами Короля. С Орли. Сблизился с ней — и начались проблемы. А сейчас он порвал с Орли, и надо поскорее сообщить об этом Гермесу. Король избавит его от чумы.

Потихоньку напряжение отступало. Может быть, чума потеряла его? Глеб осторожно оглядывался, стараясь не привлекать внимания. Его самого могли принять за пьяного или за террориста.

Глеб вышел на «Библиотеке Ленина», чтобы пересесть с красной линии метро на серую. В движущейся толпе было спокойнее: здесь нет времени для опознания и контакта. Как отслеживает его чума? По веб-камерам, натыканным теперь повсюду, как это делало ФБР в фильме «Враг государства»? Но в кино за несчастным адвокатом устремлялись спецагенты, а за Глебом идут обычные люди, которые вдруг оказались орудиями чумы, да ещё и не осознают этого… Эти люди обретают лицо чумы, как в «Матрице» агент Смит воплощался в любого человека…

«Матрица»! О ней писал Дорн!..

Глеб не успел додумать эту мысль. На переходе с «Библиотеки» на «Боровицкую» на встречном эскалаторе он увидел человека чумы: молодую темноволосую женщину с непокрытой головой — и с бледным, мёртвым, прекрасным лицом. Женщина тоже увидела Глеба — и словно даже распрямилась, встрепенулась. Чёрные глаза её были без белков.

На «Боровицкой», толкая людей, Глеб кинулся к платформе, возле которой с открытыми дверями стоял поезд. Загривком ощущая холод опасности, Глеб втиснулся в вагон. «Осторожно, двери закрываются! — вежливо сообщили динамики. — Следующая станция „Чеховская“…»

Глеб почувствовал, что задыхается в резиновом и неестественном воздухе метро, снял кепку и заправил меховые уши. Вагон качался и мелодично звенел колёсами, словно монистами. Люди разобрались, и стало вполне свободно.

…Дорн писал что-то про людей, которые меняются лицами… Вот что он имел в виду!.. Прохожие вокруг Дорна вдруг обретали лица чумы — у всех одинаковые… Люди с лицами чумы преследовали Дорна — и в конце концов догнали… Глеб ведь так и не удосужился узнать, почему замолчал Дорн…