Макс Коллинз: Темный ангел. Перед рассветом

Ребенок, даже генетически измененнный, может чувствовать нулевые температуры, пронзающие его плоть, и забирающие последние силы. Если бы она вскоре не нашла некоторое убежище, то этот короткий хаотический эпизод жизни вне забора был бы единственным кусочком свободы, которую она будет когда-либо почувствует. Она задавалась вопросом, должна ли она выдать себя, если фары, будут принадлежать транспортному средству Мантикоры. Если бы она вернулась, наказание без сомнения было бы строгим, но было бы оно хуже того, чтобы умирать одной в снегу… было бы?

Но на голые пятки Джонди огрызались настоящие пули! Лайдекер, казалось, принял решение: захвата было не достаточно, исполнение казалось по крайней мере возможным…

Глядя на приближающиеся огни, Макс знала, что не дала бы забрать себя обратно. Пригибаясь, она прислушивалась к звуку приближающегося двигателя. Это не был Хамви — их она слышала достаточно, чтобы понять, что это другое транспортное средство.

Чтобы это ни было, у него было семь циллиндров, один из которых очевидно был жертвой загрязненного штепселя. И вьехав на ближайший холм, Макс узнала машину, это был гражданский… голубой Шевроле Тахо с вайомингскими номерами, AGT 249, не правительственными.

Приготовившись к драке, Макс медленно поднялась и подошла к дороге, ее ночная рубашка развевалась по ветру как флаг неповиновения. Вдалеке по-прежнему выли сирены, и вертолеты кружили над деревьями, их прожекторы скользили по лесу в поисках X5…

Тахо въехал в долину, и, подъехав к Макс, водитель нажал на тормоз так резко, что резина заскользила по асфальту. Макс глянула на вайомингские номера, AGT 249, водитель наконец обрел контроль над машиной, она остановилась и передняя пасажирская дверь открылась.

Она открылась так резко, будто от удара рукой, и женщина лет тридцати с немытыми светлыми волосами до плеч и широко посаженными голубыми глазами посмотрела на Макс.

— Залезай, — сказала женщина. Глаза были успокаивающего цвета, голубые как горная река, но смотрели они со страхом. — Быстрее!.. Залезай.

Через 1,3 секунды, Макс закончила оценку возможной опасности, и, посчитав женщину безвредной, по крайней мере на данный момент, маленький солдат села в машину и захлопнула дверь.

— Ложись на пол, — сказала женщина.

Макс подчинилась команде, и женщина накрыла ее серым шерстяным одеялом — собственнось Мантикоры!

— Все в порядке, — сказала женщина, увидев расширившиеся глаза девочки. — Я работаю на них… но я не одна из них.

Не сводя глаз с женщины, Макс промолчала. Лучше дать женщине продолжать говорить в то время, как Макс соберется с силами. Тем временем, девочка прикинула, что перелом шеи будет самым простым способом убить женщину. Макс знала, что у нее достаточно подготовки, чтобы управлять этим гражданским транспортным средством. Но убийство в то время, как машина движется, могло повлечь непредсказуемые последствия…

Печка в машине работала не очень хорошо, но теплый воздух, поступавший в салон, успокаивал ребенка, пока он обдумывал методы убийства. Даже колючее одеяло приятно оборачивало ей плечи…

У женщины был тонкий прямой нос, полные красные губы и те водные голубые глаза, весь этот набор в треугольном лице. Она носила белую медицинскую униформу, которая выглядывала из-под длинного темного пальто. Проверенный охраной гражданский медицинский персонал приходил в Мантикору, Макс знала это.

Ненадежно, но лучшего варианта не было, Макс лежала на полу в то время, как Тахо катил вверх и вниз по заснеженным холмам. Женщина казалась напугана этой ночной поездкой, и это было хорошо. Если бы она была одной из людей Лайдекера, она вероятно не боялась бы так… но женщина знала, насколько опасный груз она перевозит.

Водитель иногда посматривала на Макс и ободряюще улыбалась. Макс не знала предназначался ли этот жест для нее или таким образом женщина пыталась успокоить себя. Не то, чтобы прямо сейчас это имело какое-то значение…

Пятнадцатью минутами позже женщина остановила машину, погасила огни и заглушила двигатель.

— Приехали. — сказала она, голос все еще был слишком высок, а слова слишком быстрыми, ее напряжение проступало через принужденную оживленность.

Они обе вышли наружу, и Макс последовала за женщиной к двери маленькой деревянной постройки. Домашняя простота здания ничего не значила для ребенка, выросшего в бараке, и это не напоминало ничего, что она видела в учебных фильмах, в которых иногда показывали человеческое жилище. Крошечное здание напоминало ребенку скорее простой навес — оно с легкостью поместилось бы в одной из огромных душевых Мантикоры.