Брюс Стерлинг - Схизматрица

Пальцы ее невольно коснулись одной из жаберных щелей.

— Политике меня научило пребывание в обзорной сфере. На Фомальгауте. В посольстве. — Она помолчала. — Жизнь там изменила меня больше, чем вы думаете… Кое-что я просто не могу объяснить.

— В комнате что-то есть, — сказал он.

Вера застыла.

— Да, — пробормотала она. — Вы чувствуете? Большинство просто не замечает.

— Что это? Нечто с Фомальгаута? От газовых пузырей?

— Они ничего об этом не знают.

— Но вы — знаете. Расскажите.

Отступать было поздно.

— Впервые я заметила это еще в посольстве, — неохотно начала Вера. — Посольство плавало в атмосфере Фомальгаута-четвертого, газового гиганта, похожего на Юпитер… Нам приходилось жить в воде, чтобы вынести гравитацию. Мы были собраны в кучу, и шейперы и механисты; все в одном посольстве, иного выбора не было. Все менялось, и мы изменились. Прибыли Инвесторы, чтобы отвезти механистов обратно в Схизматрицу… Я думаю, присутствие было на борту корабля. С тех пор присутствие со мной.

— Оно реально? — спросил Линдсей.

— Думаю, да. Иногда я почти вижу его. Что-то мелькает… Нечто такое, зеркальной окраски.

— А что сказали Инвесторы?

— Все отрицали. Сказали, что я заблуждаюсь. — Она запнулась. — Не они последние так говорили.

Ей не хотелось с ходу рассказывать обо всем, но бремя заметно полегчало. Она смотрела на Линдсея, осмелившись надеяться.

— Значит, это чужак, — сказал он. — Не принадлежащий ни к одному из девятнадцати известных видов.

— Вы верите мне. Вы полагаете, что это — существует.

— Нужно верить друг другу, — сказал Линдсей. — Так легче жить. — Он внимательно, точно проверяя работу глаз, осмотрел комнату. — Выманить бы его наружу…

— Не выйдет. Уж поверьте, я много раз пробовала.

— Здесь не следует пробовать. Любое проявление встревожит Кицунэ. Она чувствует себя в этом мире уютно и безопасно. Нужно считаться с ее чувствами.

Его искренность поражала. Раньше Вере не приходило в голову, что тюремщица ее может что-то чувствовать и что кто-то способен воспринимать эту титаническую груду плоти как личность.

Линдсей подхватил громко, отчаянно заверещавшую крысу и оглядел ее с таким бесхитростным интересом, что Вера, не успев опомниться, почувствовала жалость к нему, порыв обнять, защитить… Чувство это удивляло и в то же время приятно согревало.

— Мы скоро уезжаем, — сказал он. — Ты поедешь с нами.

Он спрятал крысу в карман длинного пальто. Та даже не шелохнулась.

История Схизматрицы была долгой, мучительной хроникой перемен. Население выросло до девяти миллиардов. Власть над Советом Колец выскользнула из дрожащих рук одурманенных наркотиками дзенских серотонистов. После сорока лет их царствования новые идеологи шейперов схватились за агрессивные планы пророков галактизма.

Новая вера распространялась медленно. Она была рождена в «межзвездных посольствах», где посланники выходили за рамки человеческого, чтобы осознать образ жизни инопланетян. Ныне пророки галактизма были готовы полностью отбросить человеческое ради достижения галактического сознания, в котором примитивная верность собственному виду устареет и отомрет.

Политика разрядки вновь рассыпалась в прах. Механисты не на жизнь, а на смерть бились с шейперами за благосклонность чужаков. Из девятнадцати инопланетных рас лишь пять выказали хоть какую-то заинтересованность в более близких отношениях с человечеством. Процессоры с Хондрульного Облака были готовы прибыть, но лишь при условии, что Венеру раздробят на атомы для лучшего переваривания. Нервнокоралловые водоплавы выразили осторожный интерес к вторжению на Землю, но это означало бы нарушение священной традиции Интердикта. Культурные призраки с охотой присоединились бы к любым, кто ухитрится выдержать их общество, однако же эффект, оказанный ими на дипкорпус Схизматрицы, поверг всех в полный ужас.

Самыми многообещающими оставались газовые пузыри с Фомальгаута. Изучение их «языка» затянулось на несколько десятилетий. Язык их точнее всего мог быть описан как комплекс неустойчивых состояний атмосферы. Как только настоящий контакт был установлен, дело пошло быстрее. Фомальгаут был гигантской звездой с обширным поясом астероидов, богатых тяжелыми металлами.

Для пузырей пояс никакой ценности не представлял — космические путешествия им не нравились. Однако они заинтересовались Юпитером и замышляли засеять его аэропланктоном. Инвесторы соглашались организовать перевозки, хотя даже их громадины-корабли могли нести за раз лишь жалкую горстку хирургически уплощенных пузырей.