Андрей Васильев - Восток и Север

Ставень на соседнем доме скрипнул и в этом скрипе явно послышался злобный и скрипучий смех. Внезапно поднявшийся ветер кинул мне в лицо песок, после просвистел по соседнему дому и оттуда вместе с мусором швырнул мне что-то под ноги. Я нагнулся посмотреть, что это такое и увидел, что это тряпичная кукла с пуговицами вместо глаз.

Вы замечали, что дети очень искренни в своих эмоциях? Если горе — то безграничное, если радость — то безмерная, если смех — то безудержный. Ну а если страх — то бескрайний. Вот я с самого детства не испытывал такого бескрайнего страха, как той ночью в Снэйквилле. Я понимаю, что скорее всего это было заложено программой и тем не менее — как же я бежал. Я сбежал с холма, я переплыл реку (скорее всего, если бы не страх, я бы к ней вообще не приблизился) я отмахал по полям мили три и наконец рухнул под какое-то одинокое дерево. И только после этого еще раз взглянул туда, в сторону проклятой деревни.

Она выглядела абсолютно безобидно, даже романтично — дома, залитые лунным светом.

— Будь я проклят — прошептал я — Если еще хоть раз к ней приближусь.

Я понял, почему уходили люди из игры — игра им больше не казалась игрой. Слишком уж близка была смерть, причем не их собственная.

Я понял, почему никто никогда рассказывал о том, что видел. Рассказать об этом — это пережить все еще раз. А пережить еще раз ощущение, когда рука Марики выскользнула из моей руки, я не согласен ни за какие коврижки.

Небо светлело, близился рассвет. Рассвет после самой жуткой ночи, что у меня была в жизни.

Идти дальше у меня не было ни физических, ни моральных сил. Я подумал, что хоть я и не есаул молоденький и это вроде бы и не ольха, но и хрен с ним, сойдет и так, и вышел из игры. Дополз до кровати и повалился на нее. И пусть весь мир подождет.

Разбудил меня телефонный звонок. Видимо это становится хорошей традицией, но только чего-то меня это не греет — если честно, каждое утро просыпаться от телефонных трелей — это уже перебор.

— Але — вымученно выдавил я из себя, гадая, кому же так неймется в воскресенье поесть мой мозг. А, ну конечно же, кто же еще.

— Никифоров, ты что спишь? В двенадцать часов дня? — раздраженно прозвучало в трубке.

— Да Эля, я сплю. В двенадцать часов дня. Представь себе.

— Все, вставай, собирайся, мы едем на шашлык к Катанянам.

И тут меня в очередной, во второй за сегодня (если игровой срыв считается) раз, прорвало.

— Почему?

— Что почему?

— Почему я должен ехать на шашлык к Катанянам? Я не хочу ехать на шашлык к Катанянам. Я вообще не знаю, кто такие Катаняны. Ты их знаешь — ты и езжай к ним. Но — без меня. Скатертью дорога.

— Не поняла?

— Чего ты не поняла? Что я никуда ехать не хочу? Или то, почему я ехать не хочу? Я вот тоже не понимаю, почему я всегда еду туда, куда надо ехать тебе, хожу туда, куда интересно ходить тебе. Ты бы хоть раз, для приличия спросила у меня — а куда собственно хочу пойти я?

— Неадекватный ты сегодня — задумчиво сказала Эля — Потом поговорим. Серьезно поговорим.

И повесила трубку. И слава Богу. Все хорошо в меру, особенно татаро-монгольское иго. Будем считать, что триста лет подошли к концу.

Почувствовав себя Дмитрием Донским, я отправился завтракать. Или обедать?

Когда я доедал макароны, заправленные сыром и ветчиной, такие вредные, но такие вкусные снова зазвонил телефон. Глянув на экран, я увидел что это звонит Вилли.

— Здорово, бродяга — с набитым ртом поприветствовал я его.

— Здорово — ответил мне Вилли — Жрешь что ли?

— Ага, макарошки.

— С котлетой?

— Не, с ветчиной. Кабы котлета была, я б и макарошки варить не стал.

— Ну не скажи. Лучше котлетосов с макарошками только котлетосы с пюрешкой и соленым огурчиком.

Мы еще минуты три поговорили на гастрономические темы, потом Толстый Вилли кашлянул и сказал мне:

— Тут ко мне один мэн в игре подходил, сказал чтобы я про тебя слова никому не говорил и за это мзду выкатил неслабую.

— Данж? Много с него взяли?

— Много — ответили мне Вилли — Больше чем с стандартного данжа.

— Ну и хорошо — сказал ему я — Выгода же.

— Да выгода — это понятно — ответил Вилли — Я тебе другое хочу сказать — ты поосторожнее давай. Это был человек администрации, а это не просто серьезные люди, это очень серьезные люди. Не найди себе на голову приключений.