Джефф Нун - Пыльца

Лигаль засмеялся.

– Так и должно быть. Пыльца разносится ветром, а ветер, естественно, дует куда придется. Посмотрите так.

Он передал Тому и мне очки, подключенные к системе анализа информации вертолета. В них было видно, что распределение пыльцы четко подчиняется определенной системе.

– Вирт-Христос! – выдохнул Том.

– Вот-вот, – сказал Лигаль. – Эту пыльцу разносит не ветер.

Когда я посмотрела сквозь очки, стало очевидно, что облака пыльцы растягиваются точно по линиям, каждая из которых соответствует одной из манчестерских улиц.

Так разворачивалась новая карта.

В 16:37 того же дня Зеро Клегг явился в отделение. Без стука он вошел в кабинет Крекера и положил на стол заявление об уходе, не сказав бывшему хозяину ни слова. В 16:40 он уже вышел на улицу и направился через парковку к своей машине. Позже дежурный припомнит, что движения песокопа были очень медленными по сравнению с его обычной бодрой походкой. Тогда он посчитал, что так на него действует аллергия.

Дежурный видел, что перед тем, как сесть в машину, Клегг снял респиратор.

В 17:30 я вернулась домой, одна. Лигаль посадил вертолет, и Том сразу ушел домой. Нам, в общем-то, не о чем было говорить. Мы совершенно не в силах были повлиять на события.

За неполные последние сутки линчевали еще десять дронтов.

Я ухаживала за Сапфиром со всей возможной нежностью, выпила еще вина и повалилась спать на диван. Мне снились сны, наполненные зеленым. Да нет, не сны, какие у меня могут быть сны? Просто остатки впечатлений от путешествия в Вирт. Моя Тень никак не могла вернуться из жарких, сырых, темных пространств. В лесу моя дочь попала в ловушку: вокруг нее толстые змееобразные стебли оборачивались. Я ничем не могла ей помочь. Сквозь сон плыли узоры из пыльцы – изображения, которые я видела на образцах Лигаля и когда летала над городом. Смерть моей дочери отметил похоронный звон. Телефон прервал мои грезы. Глаза попытались сфокусироваться на часах. Из комнаты звал Сапфир. Часы тоже, размытые цифры – 7:42. Сейчас еще суббота?

Что еще может произойти за один день? Я взяла трубку. Звонил Голубь…

– Клегг попался псам.

Господи!

В Манчестерскую королевскую больницу. «Пылающая комета» оставляла на дороге шлейф дыма. Не, хочу ни о чем думать.

Зеро лежал на опрятной койке, лицо его было закрыто кислородной маской. Он был такой красивый, просто спал и смотрел в какой-то другой мир. Над ним дежурили врач и ветеринар.

– Вы что-нибудь ему сделали? – требовательно спросила я.

Они смогли только промолчать.

– Сивилла…

Томми пытался заговорить со мной. Выглядел он коп-дерьмово.

– Что произошло? – спросила я.

– Он снял респиратор.

– И…

– Его поймали уличные псы.

Дерьмо. Полное дерьмо. Зачем ему это понадобилось? Зеро Клегг. Лучший песокоп всех времен. Ладно, пусть уличные псы считали его предателем. Но зачем доводить до такого?

– Он появлялся в отделении в 16:37, – сказал Голубь.

– И?

– Сказал, что пойдет домой, в свою конуру.

– Клегг не мог назвать свой дом конурой.

– Сивилла, Клегг подал заявление об уходе.

– Что?

– И когда уходил, снял респиратор.

– И его никто не остановил?

– Сивилла… Что они могли сделать? Ходить без респиратора – это не преступление.

– Вот это зря.

– Мы нашли его в семь. Кто-то позвонил. Неизвестный. Что мы могли сделать, Сивилла? Он сам так хотел.

– Ну конечно!

– Сивилла!

– Вы допустили, чтобы его поймали.

– Не мы. Это был его выбор. Он отправился прямо в Боттлтаун. Он знал, где живут уличные псы. Кто знает о них больше Клегга? Никто. Мы думаем, он искал большую стаю. Ты же знаешь, как они его ненавидят. Они повалили его на землю. Чихали ему в лицо. Мы думаем, он хотел умереть:

– Но он еще жив, – ответила я, посмотрев на койку Зеро.

Он лежал, дышал очищенным воздухом.

– Шкурник делал продувание легких, Сивилла, – сказал Голубь. – Пробовали все.

Я посмотрела туда, где стояли врач с ветеринаром. И Шкурник тоже, со своей роботизированной мимикой.

– Ты это сотворил, Голубь, – сказала я. – Мог бы этого не допустить.

– Сивилла Джонс…

Я уже собралась наговорить Томми всякого, но какой-то звук со стороны койки заставил меня наклониться над Зеро.

– Дымка… – послышалось низкое рычание.

– Я тут, – сказала я. – Я Дымка.

Но его шерсть, и голос, и лай, и глаза ушли в ничто.

«Нет! Пожалуйста, нет…»

Он потерял сознание у меня на руках.

И я отправилась в глубокий тенепоиск. Отчаянно погружаясь в последние мысли Зеро, через шерсть и кости, молекулы, гены, надеясь найти утешение.