Сергей Матвеев - Битва за Смоленск

— И про ресурсы не забудь! — добавил Добрыня.

— Да, и ресурсы, — подтвердил Мамай. — Они случайным образом распределяются. Чем больше территория — тем больше на ней будет ресурсов. А значит, сможешь их продавать, превращать ресурсы в деньги. Для цены также имеет значение, в каком районе землю покупаешь — на севере, где вечная мерзлота, или на юге, где палку в почву воткни — дерево вырастает. А ещё пустыня есть, или степь. Земля будет дешевле, но и ресурсов меньше. Ну, в общем, ты принцип понял. Чтобы не было спекуляций с купленными территориями, часть вложенных денег сразу списывается со счёта. Потом ты их постепенно возвращаешь, добывая и продавая ресурсы. Другая часть ложится в так называемые золотовалютные резервы, то есть в созданный в новом государстве Центральный банк. Это будет залогом под выпуск денежной массы. Ну и наличными на балансе княжества что-то остаётся. В бюджете, короче.

— Зарплаты дружине платить, — улыбнулся Персиваль.

— Ну да. И так далее, и тому подобное. Всё тут связано воедино, — подытожил Мамай. — Хорошо хоть, внесённые деньги не просто так растворяются в карманах создателей игры, а как бы остаются нам на «раскрутку». Хотя на самом деле доллары уходят к ним на банковский счёт и мы их уже не видим, у нас остаются чисто виртуальные вещи. Пиксели на экране.

— Да я уже, кажется, начинаю понимать, — сказал я. — А сколько вы вложили?

Мамай посмотрел на Добрыню, затем на Персиваля.

— Да ладно. Скажи ему, — сказал Добрыня.

— Нас сорок два человека было, основателей, — торжественно сказал Мамай. — Все вместе мы внесли двести тысяч.

Витя выпучил глаза.

— Двести тысяч чего? — не понял я.

— Нереалов, — пояснил Мамай. — В ЭСЭРах это потом двадцать четыре миллиона получилось. Тогда ещё курс другой был, один к ста двадцати.

— А в долларах, выходит, двадцать тысяч? — никак не мог поверить я.

— Да, двадцать штук. Что-то мы игровыми внесли, два года с зарплат экономили, но остальное — да, «живыми» деньгами. Хотели своим умом жить.

— Вот это сумма! — мечтательно протянул Витя. — И что, всё ради игры?

— Всё ради свободной игры, — гордо сказал Мамай. — Свободной игры в своём государстве.

У меня на языке уже вертелся следующий вопрос, но Добрыня вдруг резко поставил кружку на стол и засобирался.

— Ты чего? — спросил его Персиваль.

— Я малому обещал с алгеброй помочь, а время уже позднее, надо спешить, — ответил Добрыня. — Завтра в дороге договорим. Или на заставе.

— Да, — согласился Мамай. — Ты прав. Времени будет достаточно. А пока пора по домам.

— Мне пока яснее не стало, что тут к чему и почему, — признался я.

— Да не боись, — успокоил Витя. — Ты же тут первый день!

— Потихоньку втянешься, — поддержал его Персиваль. — Мы поможем!

— Девушка, рассчитайте нас! — сказал Мамай пробегавшей мимо официантке.

Та остановилась, оглядела стол, заглянула коротко в маленький блокнотик:

— Девятьсот двадцать.

— Сегодня я плачу! — известил нас Мамай и порылся в кармане, протянул ей бумажку. — Тысяча!

— Спасибо! — сделала «книксен» официантка, спрятала купюру в кошелёк и принялась собирать со стола.

— Ну что, други мои, выходим! На свежий воздух! — поторопил нас Добрыня.

Воздух и впрямь был свежим. Стоял тёплый летний вечер. Солнце уже зашло, на небе сияли крупные звёзды, луны видно не было. Настроение после сытного ужина было самое что ни на есть благодушное. Даже встревоживший меня разговор стал постепенно забываться, тем более, что мы решили его пока отложить.

— А красиво они небо сделали! — восхитился я.

— Да, отличная графика, — согласился Мамай.

— А мне ещё зима здесь нравится, — сказал Персиваль. — Прикалывает на лыжах кататься.

— Я как раз хотел спросить, бывает ли тут что-нибудь, кроме лета, — признался я.

— Ещё как бывает! — мечтательно произнёс Добрыня. — А какая осень здесь красивая! Унылая пора, очей очарованье!..

Персиваль добродушно засмеялся.

— Не обращай внимания, — сказал Мамай. — Добрыня у нас романтик.

Персиваль неожиданно хрюкнул, и засмеялся ещё громче.

— А Персиваль — циник, — добавил Мамай.

В казарму нас пропустили без долгих формальностей. Чувствовалось, что моих новых друзей здесь хорошо знают и уважают. Мы поднялись на второй этаж.

— Вот наша комната, — остановил меня Витя. — Спокойной ночи, мужики! До завтра!

— До завтра! — ответил Мамай. — Витя, объяснишь Алексу, что да как, ага?

— Будет сделано, товарищ десятник! — пообещал Витя.