Майкл Суэнвик - Вакуумные цветы

Руки у нее замерзли. Ребел спрятала ладони под мышками и слегка сгорбилась. Ощущение бесполезности поисков, возникшее по дороге, вернулось к ней с новой силой.

– Его ведь здесь нет.

– Нет.

– И он не должен был здесь быть, да?

Эвкрейше уже доводилось испытать горькое разочарование, и она знала, что лучший способ с ним справиться – это устроить сцену. Но Ребел не хватало для этого силы воли.

– Уайет должен был появиться здесь к нашему приезду. Но он опаздывает.

Вид у Борса теперь стал серьезный. Он прищурился на далекие облака, такие же серые, как и скалы. Ребел живо представила себе карту Буррена, на юге и востоке он граничил с Комбином. Но карта не давала подробностей, только общее ощущение огромной массы людей.

– Сказать по правде, – негромко проговорил Борс, – он сильно опаздывает.

В эту ночь Ребел спала вместе с «росомахами» в небольшой пещере. Чтобы согреться, все жались друг к другу – Борс запретил разжигать огонь. На следующее утро он дал Ребел на дорогу немного соленой рыбы и отослал ее обратно в Приют со словами:

– Пока не появится Уайет, вы нам не нужны. Мы здесь будем заниматься своими делами, они вас не касаются. Возвращайтесь в Приют. Когда вы нам понадобитесь, мы вас найдем.

На обратном пути Ребел шла медленно и вернулась в Приют, когда день приближался к вечеру. Послушники тащили с моря рыбачьи лодки и с болот тележки с торфом. Несколько человек готовили ужин. В столовой Ребел выслушала длинную молитву на непонятном языке и затем что-то съела, совершенно не замечая вкуса. Оммед заговорила с ней, Ребел отвечала невпопад.

Потом она доплелась до своего дома, залезла внутрь, поставила на пол библиотеку и села на лежанку.

– Ну вот, – вздохнула она, – я и дома.

Вскоре кто-то вежливо постучался в дверь. Ребел разрешила войти, и в комнату вошел молодой послушник. Он был такой же безволосый, как и все остальные, но не такой истощенный. Встав перед ней на колени и склонив голову, он прошептал:

– Этого послушника зовут Зузу. Сие древнее слово означает «сплетня».

– Ох, Господи! – перебила его Ребел. – Да перестаньте вы так унижаться. – Она подвинулась и постучала по камню рядом с собой. – Садитесь, расслабьтесь и скажите то, что хотите сказать.

– Я… – начал молодой человек. Он покраснел. – Этот послушник пребывает здесь недавно. Он еще не научился полностью унижать себя. – Затем он вдруг посмотрел на Ребел в упор удивительно ясными, синими глазами и взял ее руки в свои. – Община заметила вашу скорбь и обсудила ее. Если вы можете найти утешение в наслаждении плотью, этот послушник пришел предложить вам свои услуги:

– Ох, Господи! – проговорила Ребел. Но он был такой хорошенький, что она не убрала руки. Немного помолчав, Ребел сказала:

– Ну, возможно, это лучший выход.

Никогда у нее не было такого пылкого любовника, как Зузу. Он делал все очень серьезно и даже торжественно, но выполнял любое ее желание и явно знал о сексе больше нее. Зузу не стремился доставить себе удовольствие, он отдавал все Ребел. Он представлял собой невероятную комбинацию атлета, танцора и гейши в одном лице. Он довел ее почти до оргазма и продлевал ласки, балансируя на грани, пока она не перестала различать, где кончается ее тело и начинается его.

Наконец, изогнувшись в судороге, Ребел крепко обняла Зузу за талию, обеими руками прижала к себе его лысую голову, и острое наслаждение сменилось чувством освобождения.

– Да-а, – сказала Ребел, когда обрела дар речи. – Ты замечательный любовник, тебе это известно?

Лицо послушника было прекрасно, маска небесного спокойствия.

– Этот послушник ничтожнейший из ваших рабов.

– Нет, правда. – Ребел рассмеялась и шутливо спросила:

– Другие послушники так же хороши, как ты?

Зузу посмотрел на нее своим поразительно открытым взглядом.

– Конечно. Как вы думаете, зачем мы пребываем здесь?

– Да, гм. Что там говорила Оммед? Чтобы подчиняться воле Божьей, правильно?

– Покорность принимает множество форм. – Зузу встал перед ней на колени, ноги расставлены, руки за спиной, глаза опущены долу. – Подчинение телам чужаков – одно из самых важнейших таинств.

– Что?

– Вы повелеваете мне объяснить? – Приняв ее молчание за согласие, Зузу сказал:

– Вселенная сотворена по образу Божьему. Это самоочевидно, так? – Он поднял глаза и подождал, пока Ребел не очень уверенно кивнула. – Подумайте! Вселенная едина, совершенна, целостна, свята и неделима. Но мы воспринимаем ее лишь через противоположности и крайности. – Он поднял ладони, словно балансируя невидимые весы. – Жар и холод. Удовольствие и боль. Радость и горе. Член и влагалище. Все это частности, иллюзии – звезды заслоняют от нас галактику. Но как может существо, рожденное в мире иллюзий, проникнуть вглубь, сквозь эти противоположности к единству? Не обращая на них внимания? Но они существуют, они не исчезнут. Мы приобретаем опыт, заключенный в противоположностях, мы отдаемся крайностям: восторгу или боли – и объединяем их в себе. Мы раз за разом переживаем таинства похоти и подчинения, в образе мужчины и в образе женщины, и под конец разрушаем свое "я" и все различия и прорываемся к вечному единству.