Александр Тюрин - Судьба Кощея в киберозойскую эру

Все три глаза Кощея посмотрели вдаль, сквозь века и миры, залившись мечтательной синью.

Должен, обязательно должен быть третий тип колдовства. Колдовства при помощи

великой силы Буддхи, которая способна одухотворить вещество, придать собственный разум каждой материальной точке, оживить даже вакуум.

Да, наверное, одухотворенное вещество – это очень опасно. Достаточно вспомнить стихийных богов – громовика Зевса, владыку моря Посейдона, богиню земли Гею.

Если подумать, то сиды в чем-то правы. Если бы третий вид творения был возможен, то это означало бы конец не только их власти, но и всей Ананты. А может быть и мира в прежнем его виде…

Третье, третье. Кощей выдохнул через пневматический клапан. Займемся пока обычной нелецензированной и уголовно наказуемой нановегетацией.

Кощей сотворил над семечком знак Main и в быстро проросшие стебельки полетели параметры-заклинания.

Похолодало, стало моросить, стебли утолщаясь, тянули энергию почище любого дракулы. Вот на них забугрились почки. Не успел чихнуть от острого аромата весны, а они уже набухли. Вот лопнула первая, выпустив наружу склизкие ноги и ботинки человеческого формата. Следом высунулась голова и, сплюнув зеленью, произнесла: «Где это я?»

Начертанный в послушном воздухе Знак New заставил лопнуть еще одну почку…

Знак New Array стал плодить тварей горстями.

Древо пускало во все стороны жадные ветки, с которых падали объекты и субъекты.

И вот колдовство было завершено знаком Thread.stop. Реальность питерской коммуналки образца 1979 года заполнила выделенное пространство. Кощей увидел самого себя, тощего юнца-пэтэушника, сидящего с паяльником за столом. Стол был завален интегральными схемами, журналами «Техника молодежи» и слегка подкрашен тусклым желтым светом лампы, вязнувшим в клубах табачного дыма.

Из-за стены доносились похохатывания бандерши и сальные шутки матросов, грохот группы «Слейд», get down and get with it. Тяжелая голова юного Юры Кощеева клонилась к напоенной снами столешнице. И вдруг – из-за шкафа потянулась сухая рука старушки-кикиморы с яичком. О, великая cила Буддхи!

Кэш рванулся и выхватил яичко. Кикимора успела цапнуть его, но до этого ли было сейчас. Он быстро раздавил скорлупу и вот уже сияющая игла в его руке, достаточно вонзить ее в универсальный разъем на темени и …

Страшный многотонный удар бросил Кощея на облупленный пол коммуналки.

Над поверженным Бессмертным стоял Верлиока. Верлиока и Танго в одном лице. Вернее, чудо-юдо о двух лицах. Если считать вторым лицом знак Break под инквизиторским капюшоном.

Игла уже перекочевала в одну из рук чуда-юда.

– Спасибо за службу, Кэш. Вот и закончилась твоя долгая смена. На мегалите, который придавит твою могилу, будет начертана примерно такая эпитафия: «Самое лучшее, что он сделал – отдал концы.»

Кощей пытался что-то предпринять. Но ни один сигнал не проходил от процессора к двигательному аппарату, к мезонному мечу-кладенцу. Все микросхемы были заполнены изнуряющим белым шумом, который быстро превращался в боль.

– Ломай иглу, ломай, гад болотный, – прохрипел поверженный, почти утративший контроль над речевым интерфейсом. – И ты увидишь, как никогда не умирает русский Кощей.

Погрозил пальцем Верлиока. Хмыкнула личина Танго под капюшоном.

– Ну, Кэш, ну, проказник, помучил ты нас. Впору тебе Сфинксом назваться. Сорок сороков умных голов перегорело, прежде чем разгадали мы твою загадку. Игла – всего лишь игла, ломай ее сколько влезет, ибо она токмо частица малая от большой системы, которую наколдовываешь ты из своего докиберозойского подсознания. Оная система, визуально царство советское докибернетическое, обращает время вспять, через энтропийный барьер, к состоянию с малой вероятностью. И вставал ты вновь из праха, еще сильнее прежнего. Только сегодня уже ляжешь не встанешь… Увы, никаких последних желаний. Выкурить трубочку, сходить в туалет – это не для таких хитрых, как ты.

Кэш увидел, как над ним поднимается страшное копыто Верлиоки, как оглядывается, ничего не понимая, юный Юра Кощеев, услышал, как смеется инквизитор Танго, собравшийся танцевать на чужих костях, и тут же свирепая боль расколола его черепную коробку.

Весь свет этого мира провалился в точку и исчез. Кощея не стало.

Верлиока обернулся к быстро разрастающемуся царству-комммуналке и сотворил знак Threads.stop. Но ничто не остановилось, лишь злее рванулись вверх плодоносящие стебли.