Журнал «Пионер» - Пионер, 1954 № 10

- Да! - сказал он жёстко и горестно. - Невской зовём. Всех врагов победитель!… Мы же за ним и в огонь и в воду пошли бы… Так пошто же он перед татарами голову клонит?!

Эти слова Олексича долго были для Гриньки словно заноза в сердце.

Ночной ужин воинов в самом разгаре. Лесной костёр гудит и ревёт. Спать никому не хочется. Затевают борьбу. Тянутся на палке. Хохот. Шутки. Смотришь, поодаль, в степенном кружке, какой-то бородач говорит сказку…

Вот подымается с земли молодой могучий дружинник. Потягивается после сытного ужина и говорит:

- Эх, мёду бы крепкого, стоялого ковшик мне поднести!

В ответ ему слышатся шутливые возгласы.

- А эвон в ручеёчке мёд для тебя журчит. Медведь тебе поднесёт: он здесь хозяин, в этакой глухомани!… - слышится чей-то совет.

Тот, кто пожелал мёду, ничуть не обижается на эти шутки. Напротив, он подхватывает их. Вот подошёл к большому деревянному бочонку-лагуну с длинным носком. Лагун полон ключевой, студёной воды. Парень, красуясь своей силой, одной рукой поднимает лагун в уровень рта и принимается пить из носка, закинув голову. Он пьёт долго. Утолив жажду, он расправляет плечи и стучит кулаком в богатырскую грудь.

- Ого-го-го! - весело орёт он на весь бор. - Ну, давай мне теперь десяток татаринов, всех голыми руками раздеру!… Даже и меча не выну…

- Храбёр больно! - ехидно осадил его другой воин. - Которые побольше тебя в русской земле - князья-государи, да и то перед татарами голову клонят!…

- Ну, да то ведь князья!

- Им попы велят!… Попы в церквах за татарского хана молятся! - послышались голоса, исполненные горестной издёвки.

Молодой воин, что похвалился управиться с десятью татарами, гордо вздёрнул голову, презрительно хмыкнул и сказал:

- То правильно! Старшаки наши, князья, все врозь. Оттого и гибель земле. Дерутся меж собой. Народ губят. А когда бы да за одно сердце все поднялись, тогда бы Батый этот самый хрипанул бы одного разу, да и пар из него вон!

- Дожидайся, как же! - послышался тот же язвительный голос, что осадил парня. - Станут тебе князья против татарина за едино сердце! Им бы только в покое да в холе пожить. Уж все города под татарскую дань подклонили!… Больше всех наш Александр Ярославич старается. Что ни год, - всё в Орду с данью ездит, ханам подарки возит. Татар богатит, а своего народа не жалко!

При этих словах, сказанных громко и открыто, у Настасьина кусок застрял в горле. От горькой обиды за князя слёзы навернулись на глаза. Гринька с жалобным ожиданием глянул на Гаврилу Олексича: чего же он-то на них не прикрикнет, не устыдит их, не заступится за Александра Ярославича?!

Олексич сидел неподвижно. Он, правда, нахмурился, однако в разговор не вмешался.

За князя Александра заступился один старый воин богатырского вида с большой седой бородой, распахнутой на оба плеча.

- Полноте вам, ребята! - укоризненно и вразумляюще произнёс он. - Вы батые-ва приходу не помните: маленьки в ту пору были. А я воевал с ним!… Так я вам вот что скажу. Александр Ярославич мудро строит: с татарами - мир! Крови хрестьянской жалеет!… Куда же нам сейчас с этакой силой схватиться, что вы!… Когда бы одни татары, а то ведь они сорок племён, сорок народов с собой привели! Помню, где хан Батый прошёл со своими ордами конными, там и лесочков зелёных не стало: всё, как есть, татарские кони сожрали. Где, бывало, берёзовый лесок стоял-красовался, там после орды словно бы голые прутья из веника торчат понатыканы!… На одного на нашего десять татари-нов наваливалось!… Да что говорить: ужели воитель такой победоносный - Александр наш Ярославич - да не знает, когда нам подняться на татар? Знает! Погодите, придёт наш час: ударим мы на Орду…

Молодые воины горьким смехом ответили на эти вразумляющие слова.

- Дождёмся, когда наши косточки в могиле истлеют!… - сказал один.

- Дань в Орду возить - оно куда спокойнее!…

- Дорогу туда князь затвердил: ему виднее! - выкрикнул третий.

И тогда, как стрела, прыгнувшая с тугой тетивы, вскочил Гринька. Он швырнул наземь кусок жаркого и лепёшку, данную ему Олексичем. Голос мальчика зазвенел.

- Стыдно вам! - гневно выкрикнул он сквозь слёзы. - Да разве мало Александр Ярославич поту кровавого утёр за землю русскую?! Эх, вы!

Голос ему перехватило. Он махнул рукой и кинулся прочь от костра - в глухую тьму бора…

Кумыс - издревле священный напиток татар-монголов. По закону Чингисхана, тот, кто пролил кумыс на землю, подлежал смертной казни.