Энн Брешерс: Союз «Волшебные штаны»

Предыдущие каникулы, которые мы провели в роквудском общественном бассейне, состояли из детского крема для загара, солнца и недовольства своей внешностью — у меня была слишком большая грудь, а у Тибби ее вообще не было. Моя кожа потемнела, но волосы, увы, не выгорели совсем.

И до этого… Боже, раньше мы совсем не задумывались о том, что делаем! Тибби какое-то время посещала городской лагерь и помогала строить дома для малоимущих. Бриджит брала уроки тенниса. Лена и Эффи целыми днями плескались в своем бассейне. Я, если честно, пялилась в телевизор.

Несмотря на все это, нам удавалось собираться вместе хотя бы на несколько часов в день, а в выходные мы не расставались. Были и другие летние каникулы. Например, те, во время которых семья Лены построила бассейн; а еще лето, когда Бриджит заболела ветрянкой и заразила всех остальных; лето, когда от нас ушел отец.

По каким-то причинам все важные события происходили именно летом. Пока мы с Леной ходили в государственную школу, Бриджит училась в частной с группой других спортсменов, а Тибби — в Эмбрейсе, в этой маленькой странной школе, где дети сидели на стульях-погремушках вместо парт, а оценок никому не ставили. Лето было временем, когда наши жизни сливались воедино, когда у нас были дни рождения, когда происходили все действительно важные события. Кроме одного… Мама Бриджит умерла на Рождество.

Мы воспринимали себя как единое целое с самого рождения. Все четверо родились в конце лета, в течение семнадцати дней: первая — Лена, в конце августа, а последняя — я, в середине сентября. Однако это не важно. Главное, что мы чувствовали свою неразрывную связь.

Тем летом, когда мы родились, наши матери посещали класс аэробики для беременных женщин (только представьте себе!) в заведении под названием «У Гильды». Они ходили в сентябрьскую группу (Лена родилась немного раньше). Тогда аэробика была действительно популярна. Думаю, другие женщины должны были родить к зиме, но у «сентябрьских» был такой большой срок беременности, что инструктор боялась, как бы роды не начались прямо на занятиях, и изменила программу.

«Сентябрьские! — кричала она (так рассказывала моя мама). — Повторяйте только четыре раза. И поосторожнее».

Инструктора по аэробике звали Эйприл, и мама говорила, что они ее терпеть не могли.

Сентябрьские стали встречаться после занятий. Они жаловались друг другу на отекшие ноги, на то, что стали толстыми, и посмеивались над Эйприл. После того как мы родились (чудесным образом появились на свет только девочки плюс брат-близнец Бриджит), они организовали собственную группу поддержки молодых матерей. И, пока мы болтали ножками на одеяле, хором сетовали на недосып и на то, что все еще не похудели. Группа поддержки через некоторое время распалась, но летом, когда нам было по году, два и три, они все еще привозили нас в Роквуд. Мы плескались в бассейне для малышей и обменивались игрушками.

Дружба между нашими матерями постепенно прекратилась. Не знаю точно почему. Наверное, их жизнь стала более сложной. Кто-то вышел на работу. Родители Тибби переехали на ферму. Возможно, у наших матерей никогда и не было ничего общего, кроме беременности. Я имею в виду, что они были слишком разные: мама Тибби — молодая радикалка; мама Лены — честолюбивая гречанка, посвятившая себя социальной работе; мама Бриджит — провинциалка из штата Алабама, а моя мама — пуэрториканка, свято верящая в незыблемость брачных уз. Но некоторое время они были подругами. Даже я это помню. Сейчас наши матери ведут себя так, как будто дружба — это что-то незначительное, то, что находится в конце списка после мужей, детей, карьеры, дома и денег. Где-то между пикником и музыкальными пристрастиями. Но мы думаем иначе. Правда, мама часто повторяет: «Подождите! Вот начнете серьезно относиться к мальчикам и учебе, начнете соперничать, тогда…» Нет, она не права. Мы не допустим, чтобы с нами такое случилось.

Дружба между нашими матерями закончилась и перешла к нам — дочерям. Они теперь вроде бывших супругов, у которых нет ничего общего, кроме детей и прошлого. По правде говоря, они чувствуют себя неловко друг с другом, особенно после того, что произошло с мамой Бриджит. Похоже, у них были взаимные обиды и, возможно, даже тайны, так что их дружба была очень хрупкой.

Теперь мы, настоящие «сентябрьские»! Мы друг для друга все. Нам не нужно об этом говорить. Мы и так знаем, что это правда. Иногда кажется, что мы — это один человек, а не четыре. Хотя все очень разные: Бриджит — спортсменка, Лена — красавица, Тибби — бунтарь, а я, Кармен, — кто? У меня просто плохой характер. Но я сильнее всех люблю своих подруг. Я — хранительница нашего союза.