Элеонора Мандалян - Принцесса тьмы

А с неделю назад Вадим принялся расчищать на столе книжные завалы. Разорвал и сжег несколько килограммов исписанной и исчерченной бумаги, пока не осталась на столе одна единственная тонкая папка. Наутро, поместив папку в дипломат, Вадим начал поспешно собираться.

- Пап, ты куда?

- На финишную прямую, - напряженно улыбнулся он. - Люди должны узнать то, что знаю теперь я. Это очень важно, дочка.

- А как же я? - взбунтовалась вдруг Светлана. - У меня последние летние каникулы, ты знаешь. Все следующее лето мне придется готовиться к вступительным экзаменам. Мои друзья и одноклассники разъехались - кто на море, кто на даче, кто заграницей. Одна я в душной Москве торчу. Так нечестно, папка! Я умру от скуки в этих четырех стенах.

На какой-то момент Вадим растерялся. На его лице отразились мучительные раздумья, впрочем быстро сменившиеся упрямой решимостью.

- Я все понимаю, но видишь ли, Лана, - хмуро проговорил он, не глядя на нее, - если я не сумею довести начатое до конца, следующего лета может просто не быть. И нас с тобой тоже.

- Что ты такое говоришь!?. - опешила Светлана.

- Что говорю? - отключенно повторил он и, спохватившись, поспешно добавил: - Не бери в голову. Кажется, я неудачно пошутил. Будь умницей и не хнычь. Утешь себя тем, что ты дочь великого провидца... или великого болвана. Право же, я многое бы дал, чтобы оказалось верным второе.

Теперь каждое утро, в 9 часов, он уходил из дома как на работу. В руке неизменный дипломат с таинственной папкой. Возвращался лишь под вечер, усталый, мрачный и неразговорчивый. И в довершение ко всему эти его ночные кошмары. Светлана и предположить не могла, что он видит такое.

- Папа, ты запоминаешь свои сны? - как бы между прочим спросила она за завтраком.

- Еще бы, - на лице Вадима появилась гримаса отвращения. - Я знаю их все наизусть.

- Расскажешь? - Светлана бросила на отца лукавый взгляд.

- Ни в коем случае. На что тебе всякие бредни,- отмахнулся он.

- Ну почему же бредни. Мама всегда говорила, что твои сны вещие. Что они обязательно все сбываются.

- Твоя бедная мама заблуждалась.

- А эта ужасная авиакатастрофа, - не унималась она. - Ты увидел во сне пожар на самолете за неделю до ее возвращения из Канады. Ты же сам мне потом... когда все это случилось, сказал.

- Было такое. - Вадим тяжело вздохнул и, помолчав, задумчиво добавил: - Но то, что мне снится теперь, ни в какие ворота не лезет. Маразм какой-то. Такого в жизни просто не существует. Может сны мои аллегоричны, иносказательны... не знаю. Не могу сам ничего понять.

Бросив взгляд на часы, Вадим заспешил и, приложившись горячими от кофе губами к светланиному лбу, подхватил свой неизменный дипломат.

- Надеюсь, хоть сегодня мне повезет. Не дуйся и не скучай, - крикнул он уже из передней. - Иначе я не могу. Просто не имею права.

Тяжело хлопнувшая входная дверь возвестила о начале тоскливого одино-чества. Но к счастью... к счастью ли?.. на сей раз Светлане скучать не пришлось. Более того, с этого самого дня не только со скукой, но и с прежним образом жизни было покончено навсегда.

Позвонил Андрей - мамин двоюродный брат, и позвал Свету с собой на смену. Она с радостью согласилась. Андрей - машинист московского метрополитена, весе-лый, общительный холостяк. Он был лет на 10 старше Светланы, и ей нравилось, что он обращается с ней как с равной. Рядом с ним она чувствовала себя взрослой, самостоятельной и в то же время защищенной. Уже само общение с дядей было для нее праздником.

ГЛАВА 2

Устроившись между двумя машинистами, Андреем и Стасом, Светлана приготовилась к захватывающим дух странствиям во чреве Москвы. Ведь одно дело ездить на метро в ярко освещенном вагоне, созерцая лишь лица пассажиров и станции, и совсем другое - в кабине машиниста, откуда видны все подземные тоннели. К ее разочарованию все оказалось намного обыденнее и прозаичнее, чем она себе представляла.

Записанный на магнитную ленту жизнерадостный женский голос объявлял станции, а мелодичный гонг, сменивший, наконец, надоевшее “Осторожно, двери закрываются”, оповещал о начале и конце посадки. Пестрый людской поток то опорожнял, то наполнял голубые обтекаемые вагоны. Светлана наблюдала за этим, доведенным до автоматизма процессом через большое круглое зеркало, подвешенное на платформе, у головного вагона.

Мягкий толчок, и просторные подземные залы сменяются тусклыми, еле освещенными (или не освещенными вовсе) тоннелями. Две-три минуты, и снова “дворец”, украшенный гранитом, мрамором, барельефами, медальонами, бронзо- выми скульптурами; мозаикой, фресками, красочными витражами. Бесчисленные светильники щедро изливают электрический свет на все это великолепие... Но какую москвичку удивишь станцией метро. С самого рождения метро - неотъемле- мая часть ее быта. А вот прячущиеся в загадочном мраке тоннели, несущиеся навстречу, в лобовое окно кабины - дело другое.