Майкл Резник: Торир. Рыжебородый

Донахью не был приспособлен к жизни.

Конечно, Гарет Кол понял это, только взглянув на него. Да и остальные Уроды сразу узнали об этом.

Когда малышу исполнилось девять лет, он с ножом подкрался к своему брату и отрубил обе его головы. Скорее всего, судя по записям, он превратился в самого молодого убийцу среди Уродов. Еще до того как ему исполнилось десять лет, поймав в одном из Туннелей Джулия Крейна, Донахью окрасил кровью свою дубинку. Это случилось на следующий год после убийства брата.

А Гарет Кол не только разрешил ему жить, но и решил дать малышу возможность показать себя. В пятнадцать лет подросток возглавил рейд на Ступицу и вернулся с дюжиной окровавленных голов, подвешенных у пояса. Прошел еще почти год, прежде чем юный рыжеволосый убийца решил счистить с них остатки плоти.

Торир Донахью устраивал набеги на Ступицу и Побережье еще дюжину раз за столько же лет и был проклят миллионы раз по ту сторону бесплодных земель.

Донахью и сам много раз посылал проклятия, большинство в адрес Гарета Кола. Юноша не выкрикивал их громко, но ругался от души. Кол знал об этом…

Донахью сплюнул на песок, вытер слюну с грубых красных волос бороды и посмотрел вверх. Над его головой кружило неземное существо, похожее на птицу, с огромными кожистыми крыльями, оставляющее в кильватере огненный след. Оно безумно закудахтало, устремилось вниз к реке, а потом повернуло на запад.

— Убери отсюда свои проклятые игрушки! — взревел Донахью, глядя вслед существу.

— В чем дело? — поинтересовался златовласый юноша, стоявший рядом с ним.

— Ни в чем, — пробормотал Донахью. — Я только сказал Гарету Колу, что он может сделать со своими проклятыми чудовищами.

Юноша закрыл глаза и повернулся в сторону Туннелей.

— Гарет сказал… Тебе нужно помнить, что птицы скажут нам, когда нападут Норманы.

— Когда мне понадобится его помощь, я ее попрошу! — фыркнул Донахью, показав, что не желает разговаривать на эту тему. Он снова посмотрел на реку. Донахью не нужны были изрыгающие огонь существа. И без них он знал, что Норманы двинутся через реку, как только ее затянет туман. Существовал еще и большой туннель. Норманы однажды, несколько лет назад, воспользовались им. Ни один из них не вернулся домой… Донахью прикинул, где окажутся Норманы, когда выйдут из тумана. В трехстах, может быть, в трехстах пятидесяти ярдах от того места, где он стоял. Военные корабли Норманов не смогут преодолеть это расстояние меньше чем за пять минут, особенно если в них полетят тысячи стрел.

Донахью снова повернулся к юноше.

— К Рету, ждать этих птиц! Обратись к Крагу и скажи ему, пусть глянет сквозь туман, если сможет.

Юноша еще крепче сжал веки.

— Краг говорит, что снаружи слишком много света. Он ничего не видит.

— Тогда скажи ему, пусть возвращается в Туннели. У нас есть дела поважнее, чем защищать слепого трехглазого Урода.

Юноша кивнул.

Донахью снова осмотрел свою армию. Норманы будут соблюдать тишину, будьте уверены, но это им не поможет. Его-то Уроды — Донахью сморщился от этого слова — могут вести десять лет войну, не сказав ни единого слова. За исключением его самого.

Огромный альбинос неторопливо подошел к Донахью, моргая розовыми глазами и держа руку так, чтобы защитить их от солнца. Альбинос остановился перед Донахью и внимательно посмотрел на него.

— Ну? — требовательно произнес Рыжебородый.

— Я забылся, — медленно произнес альбинос. Донахью, нахмурившись, посмотрел на него. — Норманы будут здесь через минуту.

— И откуда, Рет подери, у тебя взялась такая уверенность? — спросил Донахью, хоть и знал ответ.

— Я… я не знаю. Я каким-то образом почувствовал.

— Все, что я чувствую, так это только жажду, — заявил Донахью.

— Гарет говорит, чтобы ты прекратил ругаться, — сказал юноша, приоткрыв глаза.

— Ты скажи Рету, что, когда он научится вспарывать Людям животы, как остальные Уроды, я стану слушать его приказы… и не раньше! — проревел Донахью.