Карл Вагнер - Кейн. Ветер ночи

Он поглядел на нас, прижав трубку к уху. Потом положил ее обратно на рычаг и обратился к нам:

— Гленн. Вики. Я пытаюсь дозвониться до Эда Мортенсона, чтоб он посмотрел, случилось тут чего со звездами или нет. Но у меня не выходит. Попробуй дозвониться до телефонистки, Гленн.

Он крутнул диск и протянул мне трубку. Я не услышал ни гудка, ни даже потрескивания — только будто тихонько завывал ветер.

— Алло, девушка, — проговорил я. Не последовало ни ответа, ни каких-то перемен, только все то же завывание ветра.

— Подожди, — тихо сказал Франц.

Должно быть, прошло не меньше пяти секунд, когда обратно из трубки мне ответил мой собственный голос, совсем тихий, почти заглушенный одиноким ветром, словно эхо с другого конца вселенной: «Алло, девушка».

Дрожащей рукой я повесил трубку.

— Радио? — спросил я.

— Такие же завывания, — ответил он мне, — по всем диапазонам.

— А мы решили уходить отсюда, — сказал я.

— Наверное, придется, — отозвался он с каким-то неуверенным вздохом. — Я готов. Пошли.

Едва ступив на «палубу» вслед за Францем и Вики, я сразу почувствовал, что ощущение постороннего присутствия заметно окрепло. То, что ему сопутствовало, опять навалилось на нас, только во сто крат сильнее: от привкуса горелого мне чуть не перехватило горло, невидимые паутины хотелось срывать с тела руками, неосязаемый ветер стонал и свистел во всю мощь, призрачные осыпи безостановочно шипели и трещали, будто несущаяся в горном ущелье порожистая река. И все это почти в абсолютной темноте.

Я хотел бегом броситься к гаражу, но Франц подступил к слабо мерцающему поручню. Я присоединился к нему.

Очертания скалистой стены напротив все еще прорисовывались в темноте призрачными белесыми линиями. Но с неба над ней потоком лилась совершенно чернильная, мертвая тьма — черней самой черноты, подумалось мне, — которая поглощала призрачное свечение повсюду. С каждым мигом белесые очертания все больше тускнели, растворяясь в падающем сверху черном потоке. И вместе с этой чернильной тьмой возник холод, который впился в меня миллионами колючих иголок.

— Смотри, — проговорил Франц, — светает.

— Франц, надо отсюда двигать, — поторопил я.

— Сейчас, — ответил он мягко, протягивая руку назад. — Идите вперед. Заводите машину. Выезжайте на середину двора. Я сейчас подойду.

Вики взяла у него ключи. За руль села она. Свечения еще было достаточно, чтобы разглядеть окружающие предметы, но я доверялся ему еще меньше, чем когда-либо. Вики завела мотор и машинально включила фары. Двор с подъездной дорожкой тут же накрыл веер лучащейся черноты. Она выключила их и продвинула машину на середину дворика.

Я оглянулся. Хотя вокруг было черно от ледяных солнечных лучей, в призрачном свете я еще достаточно четко видел Франца. Он стоял там, где мы его оставили, и нагибался вперед, словно во что-то напряженно всматриваясь.

— Франц! — громко позвал я, перекрывая жуткие завывания и усиливающийся рев сыплющихся камней. — Франц!

Там, вырастая откуда-то из глубины каньона, прямо перед Францем, башней громоздясь над ним и чуть наклонившись к нему, маячила огромная фигура, будто сотканная из тончайших нитей мерцающей бархатно-черной черноты — мерцал не призрачный свет, мерцала сама тьма, — которая походила на гигантскую раздувшую капюшон кобру, или прикрывшуюся капюшоном мадонну, или огромную многоножку, или колоссальное первобытное изваяние, или на все это вместе, или ни на что вообще.

Я увидел, как серебристые очертания тела Франца начинают крошиться, превращаясь в беспорядочный вихрь белых крупинок. В тот же самый момент темная фигура качнулась вперед, и вокруг него словно сомкнулись колоссальные пальцы, затянутые в черную шелковую перчатку, или закрывающиеся лепестки огромного черного цветка.

С чувством человека, бросающего первую горсть земли на гроб друга, я хрипло каркнул Вики:

— Поехали!

Свечение уже почти полностью растворилось во тьме — дороги почти не было видно, когда «фольксваген» рванулся с места.

Вики выжимала из машины все возможное.

Треск осыпающихся камней становился все громче и громче, заглушая неосязаемый ветер, заглушая шум мотора. Вскоре он превратился в настоящий гром. Я чувствовал, как под движущимися колесами содрогается земля — эти толчки были ощутимы, даже несмотря на то, что машина подскакивала на ухабах.

Сбоку от каньона перед нами вдруг открылся яркий провал. Мгновение мы неслись словно сквозь напластования густого дыма, потом Вики резко притормозила, мы вывернули на дорогу, и нас чуть не ослепил утренний свет.