Ярослав Коваль - Злое наследие

– Служивые, пирог готов! Разбирай!

– Чё ты мне корку суёшь? Свиньям своим будешь корки скармливать! Начинку давай!

– Заплати сначала, потом будешь указывать. Эй, служивые! Вы, да, вы. Берите свою порцию. Печёнку сейчас принесут, она почти готова.

– Э, а почему им первым? Чем я хуже? И к печи раньше подошёл!

– Потому что эти бойцы заплатили сполна, значит, им первым и положен кусок. Чего морду кривишь, солдат? Когда вынешь монету, тогда будешь лакомиться. Давай, давай, плати!.. Берите ребята, берите! Потроха сочные, с чесночком – лучше не найдёте.

Из куска пирога Роннар выковырял всю начинку прямо на тарелку (корку получил пёс, терпеливо ждавший у стола своей удачи), сверху бросил кусок жаркого, который ему отрезал друг от своего ломтя. Они оба никогда по-настоящему не голодали, просто их отношение к еде было очень разным. У Роннара – равнодушное, практичное, у Аригиса – восторженно-гурманское.

– Значит, Иоману решили оставить на произвол судьбы?

– Получается, так.

– А люди оттуда ушли? Область-то большая, плодородная. Населённая.

– Крестьяне-то? Разве ж они оставят свою землю? Не-е, только с головой и шкурой. Они врастают в свои пашни и покосы, и уже никуда. Знаешь же, каково это племя.

Роннар задумчиво смотрел на друга, а тот, хоть и жевал, глаз не опускал.

– Знаю. Так Иомана – действительно очень большая область. Там есть три форта, кажется. И небольшой замок.

– Не замок. Так, городище. И форты были, да. Все три оставлены вчистую, даже резервы не вывезли. Один заняли бестии – это я слышал точно, из первых рук: от беженцев, которых мы приняли на границе.

– Заняли, значит. Ты же знаешь, что бестии никогда не остаются в занятых укреплениях. Они их грабят, даже разрушают. Но потом всегда уходят.

– Это да.

– А мы тут сидим, значит. И будем сидеть, потому что князь экономит войска и не бережёт земли.

– Ты к чему клонишь-то? Если себя имеешь в виду, то ведь ясно, почему князь предпочитает держать тебя в стороне от всех событий и строго под присмотром.

– Если он вообще знает о моём существовании.

– Знает, разумеется.

– Распоряжения насчёт меня отдавал тиун. Или кто-то из помещиков, доверенных людей князя.

– Неужели ты думаешь, люди правителя тут самодеятельностью занимаются? Нет уж. Они все получают указания с самого верха. И по поводу тебя, конечно, указания были.

Принесли кровяную колбасу и пиво: крепкое, густое, сваренное с первого отцеживания ячменного солода. По трактирной зальце, казавшейся тесной, потому что сюда набилось слишком много народа, ходили изумительные запахи запечённого мяса и лепёшек, недавно вынутых из печи. Многие солдаты, получив свои порции, вышли во двор, чтоб устроиться на сене или на брёвнах, сложенных для удобства постояльцев, но Роннар с другом предпочли остаться в доме. И теперь они могли побеседовать спокойно – вряд ли кто- то стал бы их слушать.

– Я не понимаю, зачем князю держать поборника в крепости, где никогда ничего не происходит. Поборников в княжестве по пальцам рук можно пересчитать, если по одному расставить для охраны крупных городов – это в нынешней-то сложной ситуации – и то хватит ли на все? А на посёлки и деревеньки, где могут появиться бестии, поборникам тем более не разорваться. Но если часть из них сажать в захудалый форт и держать там под замком, словно казну, так ситуация только усугубится.

– Под замок посадили только тебя. Я-то ведь действую. Хоть и не так, как хотел бы и считал бы правильным. Могауд тоже в разведотряде.

– Даже один поборник, выбывший из строя, – серьёзная потеря. По нынешним временам. К тому же, ты сам сказал – действуешь иначе, чем считаешь нужным. Уверен, других поборников тоже не отпустят в Иоману, даже если они сами туда засобираются. Тоже ограничат их усилия одной или двумя крохотными областями, которые защищать якобы проще.

– Для тебя-то самого, может быть, такое затворничество – удача.

– Ты о чём?

– Слышал о Годтвере? Хоть что-нибудь?

– Самый знатный из поборников?

– Кроме того, один из самых опытных. А ещё он недавно напал на Илдрефа и убил его. Илдреф, молодой поборник из Остреборхского княжества, был, конечно, бестолковщиной, но он один из нас, и со временем набрался бы опыта. Стал бы полезен. Да и не о том речь, хорош ли был погибший или плох – он погиб. Потом Годтвер расправился со стариком Кинебелом. Про него ты тоже, думаю, слышал.

– Который Кинебел?

– Тоже остреборхский.

– Слышал. И как на происшествия отреагировал князь?