Нил Клейд: Человек-паук. Последняя охота Крэйвена

«Я – Крэйвен, Зверь, – напомнил он себе, – но я также и Кравинов, человек».

Надев халат и подвязав его, Сергей окончательно прогнал Зверя. Иначе зачем ему винтовка? Он вышел из зала на своих двоих и распахнул прочные дубовые двери библиотеки. Внутри было тепло, в шкафах хранились потрёпанные книги, на стенах висели потёртые карты. Сергей решил выпить африканского красного вина, в котором, в отличие от эликсира, не было ничего колдовского. Это прекрасное вино, с нотками мака и львиной крови, много лет выдерживалось в глиняных сосудах. Сергей налил его в массивный серебряный кубок, привезённый родителями из России много лет назад – дар того времени, о котором Сергей мало что помнил. Он позволил вину надышаться, а сам окинул взглядом комнату, полную таких же, как кубок, предметов, передававшихся из поколения в поколение в роду Кравиновых и оказавшихся наконец в его недостойных мозолистых руках.

– Я – Кравинов, – произнёс он вслух, пусть рядом не было ни души.

Старик Кравинов, хотя мало кто поверил бы в это; со дня, когда он ребёнком прибыл с родителями в эти края волков и ягнят, прошли годы – долгие, трудные, порой бесцельные. Тогда он был лишь детёнышем, молокососом, с матерью и кормилицей перебравшимся на берега земли, где не существует понятий чести и достоинства.

При взгляде на статную фигуру Сергея, его обветренное лицо и чёрные, как вороново крыло, волосы никто не дал бы ему больше сорока. Секрет таился в зельях и травах, которые Сергей принимал. Травы превращали его из человека в зверя, из охотника в хищника, но они также позволяли ему сохранить молодость, ловкость, выносливость и силу. На самом деле Сергей Кравинов скитался по свету уже почти целый век.

Он многому научился за это время, думал Сергей, лениво взбалтывая вино в кубке. Эта страна – не единственная, где забыли про честь и достоинство. В России этим вещам тоже не осталось места. Культура и аристократия ушли в прошлое, взамен пришли большевики, человек стал кормовым объектом для других людей, а точнее, зверей в человеческом обличье. Когда эти люди-звери добрались до семьи Сергея, те были вынуждены искать счастья в Новом Свете – в Америке.

Тем не менее всё, что родителям Сергея пришлось бросить на любимой родине, было им впитано задолго до того, как Ленины с Троцкими утянули матушку Россию в пропасть. Он нёс это в своей крови, в каждой клеточке кожи, в то время как весь мир, казалось, следует печальному примеру России. Где теперь встретишь достойных людей?

Сергей стоял у стола посреди библиотеки и большими глотками пил вино, не обращая внимания на то, что кроваво-красная жидкость стекала по подбородку и капала на его широкую мускулистую грудь. «А куда исчезло понятие чести?» – спрашивал он себя.

Он протянул руку к маленькой панели на столе и сильно надавил на кнопку. Один из книжных шкафов скользнул в сторону, книги в нём оказались лишь искусными муляжами. На месте шкафа возникла неприметная двойная дверь, за которой находилась тускло освещённая часовенка с двумя рядами свечей вдоль стен. Сергей на цыпочках обогнул стол, неосознанно возвращаясь к звериным повадкам, и вошёл в часовню. Двери закрылись за спиной. «Я – Кравинов, – снова подумал он, – и будь мои отец и мать живы, они не узнали бы эту израненную, испуганную зверушку, зовущуюся цивилизацией. Они бы пришли в ужас».

Сергей кивнул и залпом осушил кубок, вино полилось по подбородку. Он рассеянно обтёрся ладонью и шагнул вперёд, в круг мягкого света. По сторонам от него длинные тени плясали на стенах и окнах.

Да, они бы испытали ужас. И отвращение.

Он неторопливо миновал ряды скамеек и цветных мозаичных окон и оказался посреди часовни. Наконец он возвратился к гробу. Тот дожидался на пьедестале у широкого окна, в окружении серебряных канделябров и пышных цветочных композиций, привезённых из Москвы, с Мадагаскара и с Ближнего Востока. Мимоходом взглянув на лежащий рядом модифицированный «Ремингтон», Сергей поднялся по ступенькам к гробу. Он поставил кубок на край крышки, а сам обхватил гроб с обеих сторон, глядя при этом вверх, на потухшие свечи и безразличное декоративное окно.

Я – человек. Я – Зверь.

Я – Крэйвен-охотник.

В этом мире ещё можно было найти остатки достоинства, но не в больших городах. Охотник находил их в джунглях. Честь и благородство он видел не среди цивилизованных людей, утверждавших, что живут в добропорядочном обществе, а в дикой природе, где правил один закон: выживает сильнейший. Там же, а не в культуре, искусстве или других ценностях так называемой цивилизации, он нашёл нравственность и смысл. Смыслом жизни Крэйвена была охота, и он посвятил ей себя без остатка. Но Время, неумолимый хищник, наконец настигло его. Ещё немного, и его тело навсегда окажется заточённым в клетке времени.