Андрей Белянин - Клан Белого Волка

– Его кобыла разговаривает?! – Король впервые раскрыл рот. – Говорящую кобылу надо сжечь!

– Центурион, душка, повернись к тому дебилу задом и подними хвост, – холодно попросила белая лошадка. – Пусть дядя таки поймёт, шо ты конь, и посмотрит, в чём она, разница. Может, даже позавидует, драный поц на козьих ножках!

Седой герольд привычно спрятал улыбку. Рыцари переглянулись, но в разговор не полезли. Может, вообще разговаривать не умеют, кстати, такое тоже бывает.

Покрасневший от обиды Барсук поднял правую руку, яростно уставившись мне в глаза:

– Когда я убью тебя, чернокнижник, то этот замок будет сожжён вместе с этими грязными животными. А сейчас я хочу видеть твою дочь!

– Она будет позже, гостит у мамы, – ни словом не соврал я. – Хотите драться, пожалуйста. А слушать пустые угрозы нам неинтересно.

– Убейте его.

По приказу нехорошего короля двое рыцарей пустили коней вперёд, мгновенно взметнув мечи над головой.

– Ставр, умоляю…

– Они твои, – разрешил я, и бывший бог отвёл душу.

Эд соскользнул на землю, бросившись прямо между двух коней, винтом прыгнул вверх, в полном шпагате выбив из седла обоих вояк одновременно!

Нет, это не элемент китайского кунг-фу, викинги всегда славились прыжками в длину и высоту. На счастье нашего кудрявого родственничка, оба рыцаря встали и, пошатываясь, пошли мстить. В груду спрессованного металлолома они превратились минуты через полторы.

– Ты посмел поднять руку на моих лучших воинов?!

– И ногу тоже, – даже не запыхавшись, ответил Эд, возвращаясь к Ребекке.

Та приветственно отсалютовала правой передней, после чего они с бывшим богом хлопнулись плечами, как два закоренелых рокера. А потом развернулись и ещё демонстративно толкнулись бёдрами. Красиво, эффектно, зрелищно, умеют, черти!

Барсук Плодовитый выглядел настолько обалдевшим, что мне на минуточку стало его жалко. В глазах же его лошади впервые вспыхнула крохотная искорка надежды…

– Копьё мне!

По требованию Зигмунда герольд мигом подал ему лёгонькое копьецо с неожиданно большим наконечником. Я взялся за боевой топор. Если этот старик рассчитывает, что он сильнее, быстрее, или так уж уверен в превосходстве длинного оружия, то очень зря.

– Ставр, это же… – попытался предупредить меня бывший бог, но не успел.

Неведомая сила ударила меня в грудь, выбросив из седла, словно пушинку!

Верный Центурион взял меня зубами за воротник и помог встать на ноги. В голове неслабо шумело, и, самое главное, я не понимал, как, как этот нехороший король… всё это сделал?!!

– У него копьё О́дина, – вставая за моим плечом, прошептал Эд. – Оно пробивает любые доспехи, поражает любого врага, брошенное в противника, всегда находит цель и любит кровь!

– Откуда оно у него?

– Мне самому интересно. Спёр, наверное, где-нибудь, такую вещь на базаре не купишь.

– Как от него защититься?

– Никак. Но я могу драться вместо тебя!

– Облезешь, – уныло прорычал я, выпрямился и пошёл на короля.

Второй взмах волшебного копья практически на раз выбил из меня дух, упрямство, спесь и едва не заставил расстаться с недопереваренным завтраком. Тем не менее на ноги я каким-то образом встал сам, используя топор, как костыль. Потом просто отбросил его за ненадобностью.

Согласитесь, какой смысл в топоре, если он у меня всё равно один, а королей Барсуков, кажется, уже трое… Или четверо, не уверен…

– Отдашь дочь?

– Иди ты.

– Куда?! – зачем-то спросил Плодовитый Барсук.

– Я не продумал куда. Но уверен, что не к себе домой в гости.

– Я спросил, куда ты послал своего короля?!

– В одно тёмное, тесное и неуютное место под хвостом вашей лошади…

Его величество задохнулся от обиды. К сожалению, не настолько, чтобы сдохнуть.

Потом был взмах копья, короткий бросок, свист, и в последний момент щуплый Метью закрыл меня грудью. Вот такая безумная глупость. Как в плохом театре. Всё. Дурак.

Однако когда я открыл глаза, то мы оба стояли в полный рост, а их величество Зигмунд Барсук Плодовитый валялся на снегу, раскрыв щербатый рот. Из его груди торчало древко того самого копья. Действительно, оно пробивает любые доспехи. Королевские пробило легко…

У меня на языке был только один вопрос, но задать его мне не дали.

– Я обещала тебе вернуть дочь. Никто не смеет сказать, что богиня смерти не держит своё слово.

Мир вновь погрузился в сумеречное оцепенение. Между мной и войском ныне покойного властителя стояла стройная молодая женщина в старинном платье. Волосы Хель были белее снега, глаза чёрными как ночь, а губы алыми, словно она пила южное вино.