Сергей Калашников: Клан Мамонта

Веник, тем временем, сделал аналогичный "пинцет", при этом бандаж он наложил сразу. И ещё очистил от коры палочку круглого сечения, вокруг которой предполагалось загнуть сам крючок. Прикрикнул на суетливого Вячика, чтобы сидел молча и... пришла пора пошевелить прогоревшие дрова и поправить угли. Колечко из тонкой проволочки возложили на верхний конец центрального камушка в очаге. Хотя, всем распоряжался Саня, а Веник просто слушался.

Подули с двух сторон на пламенеющие угли и дружно шарахнулись в стороны - жар оказался нешуточный. Даже брови и ресницы опалил. Но медлить было некогда - колечко выхватили пинцетом и тут же распрямили вторым. И ещё Саня успел ударить получившуюся проволочку посередине заранее приготовленным камушком с острым углом, положив "поковку" на второй гранитный окатыш. Проволочек стало две.

- Тонкая, быстро остывает, - буркнул он, заталкивая одну из них обратно в пламя. И тут же погасил "пинцет" резким взмахом руки.

- Вот! - Вячик сунул в руки друзьям ошметок берёсты. - Помашите, как веером. Я видел, что так делают на шашлыках.

Едва ребята сделали буквально по два взмаха, как "поковка" засветилась малиновым. Её тут же стремительно ухватили, оструганной палочкой прижали конец к большой деревяшке и загнули вокруг.

С третьего нагрева согнули пинцетом оставшийся свободным конец. Просто защемили и сделали совсем маленький крюк, чтобы леска не соскальзывала.

- Ну, ты могуч! - одобрительно высказался Веник, глядя на вполне цивилизованного вида крючок. - Где ты этому выучился?

- Дядька, папин младший брат, кует для реконструкторов всякие прибамбасы. А кузня у него антуражная - он ради понтов просит меня меха покачать, когда клиенты приходят. И весь из себя изображает мастера с учеником. Трындит и трындит. То про отпуск, то про закалку, то про то, чтобы не зевал, не пережёг изделие. И подзатыльники отвешивает совсем не учебные, - Саня поморщился. - А отец ему подпевает. Говорит, что нефиг книжки читать, а надо реальное дело осваивать.

- Ты же, вроде, спортом занимаешься! - недоумённо воскликнула Ленка, притащившая какую-то бересту.

- На вольную борьбу меня мама посылает. А то, говорит, совсем в диван врастёшь. А мне нравится про зверей и про путешествия.

- Вот отчего ты у нас такой медвежий психолог! - ухмыльнулся Вячик.

- Вень! Можно его побить? - рокотнул Саня.

- Не стоит. Он ведь не хотел тебя обидеть! - взметнулась Любаша. И встревоженно захлопала ресницами.

И вообще, чего вы тут расселись? - наехала Ленка. Нам бересту нечем сшить. И непонятно, как сделать дно, - она показала пластину берёзовой коры, снятую со ствола одним куском. Если отпустить, то это сворачивается в трубу.

- Вместо дна выберите подходящую гальку - мы ведь сюда разных натащили. Есть и почти круглые и очень плоские. А вот чем шить... - Веник принялся разматывать шнурки от кроссовок с обоих "пинцетов". - Кажется, я тут где-то видел липу.

- А второй крючок? - спохватился Вячик.

- Инструменты, считай, сгорели, - констатировал Саня. - Надо делать новые. Но, уже, наверно, не сегодня. Любаш! Прихрани в своём пенале эту проволочку, - он подал то, что осталось от кольца. - Жрать охота. Пойдём уже на рыбалку, что ли, Вячеслав. Я буду тебя охранять, а то тут медведи всякие ходят. Отнимут ещё весь улов.

***

Драть лыко оказалось совсем не просто. Веник долго, стоя на коленях, освобождал от коры участок ствола у самого комля, потом прорезал луб, стараясь его отковырнуть, цеплял пальцами отогнутый кусок и тянул, что было силы. Лыко ни в какую не давалось.

Любаша тоже сделала попытку, но не стала связываться со стволом, а начала с конца невысоко расположенного сука. Когда она освободила совсем небольшой участок, лента камбия более-менее стала отрываться от ветки и даже сильно оттягивала кору. Позвали парня - и он довольно уверенно выдрал вполне приличной длины ленту. Девчата ею вполне удовольствовались и ушли к убежищу. А Веника этот эпизод только раззадорил - он продолжил обдирать уже начатый сук.

Постепенно, кое-какие хитрости стали понятны, появился опыт, образовались навыки. Уже через час вся липка была ободрана, а бессчётное количество путающихся лент разной ширины лохматилось натуральным мочалом. Всё это остро пахло свежим древесным соком, норовило порезать руку кромками, ничуть не менее опасными, чем листья травинок. И ещё оно не хотело отрываться от нижней части ствола - ещё час ушёл на то, чтобы хоть как-то всё это оторвать, отрезать и смотать. Сложно это было оттого, что ленты получались очень разной длины. Иные тонкой полосой сходили от вершины до самого низа, а другие получались длиной в метр-полтора, потому что заканчивались там, где из ствола торчали ветки.