Светлана Тулина - Конан и персиковое дерево

Речь о сапогах.

А какая у них подошва!..

С тем драконом, из-под хвоста у которого Конан лет шесть назад вырезал на спор две огнеупорные подошвы, лучше было бы больше никогда не встречаться – и не только самому Конану. Хотя бы в ближайшее время. Лет этак двадцать-тридцать. А лучше и подольше. У драконов – память долгая. И шутки они понимают как-то не очень чтобы.

Этот, во всяком случае, не оценил. Совсем. А вот киммерийцев от после того случая – напротив, очень даже оценил. Но почему-то – исключительно со вкусовой точки зрения. И немалый уже, говорят, урон нанес этот гад населению конановской родины за последние шесть лет. Это, кстати, была еще одна из многого количества причин, по которым Конан не спешил пока что там появляться. Не самая веская, конечно, но и не из тех, которые вообще не стоят внимания… И вот такие-то сапоги, которым нет ни цены, ни сносу, пришлось вчера… нет, уже сегодня… отдать этой наглой жирной харе, потому что пить всю ночь за чужой счёт настоящему благородному варвару не позволяет гордость, а выданные шахским казначеем подорожные давно кончились.

Память – она, конечно, баба. И, как всякая баба, вполне могла и наврать. Что с неё, с убогой, возьмёшь? Да только вот глаза не соврут, а они видели как раз эти самые бесценные великолепные сапоги, красующиеся сейчас под столом и грубо распираемые жирными икрами наглого трактирщика, так что и речи не шло ни о какой ошибке. Речь шла только о запредельной наглости. Именно из-за этой не лезущей ни в какие ворота запредельной наглости и совершеннейшей её необоснованности Конан поначалу даже не возмутился. Удивился только.

Понимая уже, что морду трактирщика о столешницу полировать сегодня всё-таки придётся и не испытывая по этому поводу ни малейшего восторга – так, ничего личного, просто нудная и необходимая работа, – он глубоко вздохнул, как следует прочищая лёгкие перед серьёзным делом. И встал.

А, встав, удивился второй раз. И уже сильнее…

Последние несколько лет он редко становился участником обычных драк, уличных или трактирных, возникающих случайнор и никем не оплаченных. Драки за деньги – не в счёт, это работа. Обычным же забиякам, как правило, хватало здравого смысла обходить стороной те огромные двуногие ходячие неприятности, которые он из себя представлял. А ежели в трактирном чаду его задевали, не успев как следует рассмотреть, он просто вставал и глубоко вздыхал, во всю ширь разворачивая мощные плечи. И обводил окружающих забияк тяжёлым взглядом светлых глаз. Медленно так обводил. Глядя при этом сверху вниз. Иногда даже голову слегка наклоняя, если забияки особенно мелкие попались.

Подобного действия обычно оказывалось вполне достаточно для дальнейшего мирного и спокойного времяпрепровождения на весь оставшийся вечер. Или даже на несколько вечеров. Длительность воздействия напрямую зависела от количества предварительно забияками принятого и качества их памяти.

Но на этот раз почему-то привычная мера не сработала.

Более того – встав, Конан с удивлением обнаружил как раз напротив своего лица верх грязного трактирщицкого халата, расстёгнутого чуть ли не до пупа. Трактирщик нависал над столом всем своим огромным пузом, и потому Конан очень дотошно мог бы рассмотреть каждую обломанную застёжку засаленного халата и каждый волосок на жирной груди. Если бы хотел, конечно – располагались они как раз не более чем в полутора ладонях от его носа. А вот для того, чтобы посмотреть трактирщику в наглую харю, ему пришлось бы запрокидывать голову…

Что за дела такие…

Он же ясно помнил, что трактирщик, хотя и был мужчиной немаленьким, доходил ему в лучшем случае до середины плеча! Да и то – это если поставить трактирщика по вовсе ему не свойственной стойке смирно. В обычном же своём полусогнутом состоянии он вообще предпочитал не подниматься выше пояса, справедливо предполагая, что близость к полу обеспечивает дополнительную безопасность. Особенно, когда в твоём трактире варвары гулять изволят. Вернее – один варвар. Но такой, который один многих стоит. Во всех отношениях…

О подобной странности, конечно, следовало бы подумать. И подумать серьёзно. Но думать серьёзно мешал дразнящий аромат, исходящий из вожделенной кружки. Справедливо решив, что рассматривать грязное трактирщицкие одёжки ему ни к чему, а подумать о разных странностях он вполне сможет и потом – и думать после, кстати, будет гораздо легче, – Конан протянул вперед мощную руку, сграбастал трактирщика за отвороты его давно не стиранного халата и как следует тряханул для надлежащего вразумления.