Дмитрий Казаков - Солнце цвета льда

– Толкать? Или копать? – понял все по-своему Кари.

– Сначала разобраться, кхе-кхе, как это работает, а потом руны стирать, рисовать, и копать, и толкать, и оружием махать…

Руны на боку камня в ответ на прикосновение старого эриля загорелись тревожным алым огнем, и тот поспешно отдернул руку. Вытащил из мешка молоток и долото, какие используются, чтобы наносить надписи на валунах, такие же инструменты появились в руках Ингьяльда.

Застучали, как два ленивых дятла – нечасто, размеренно, полетели осколки.

Ивару показалось, что камень вздрогнул, дернулся, словно попытался сдвинуться с места, убежать от мучителей. Но морок прошел, а монолит размером с сарай обнаружился на прежнем месте, и руны на его боках вновь пылали.

После очередного удара под ногами взревело, точно в кургане проснулся разъяренный бык, и на лице Арнвида появилась довольная ухмылка.

– Верной дорогой идем, соратники! – заявил он бодро. – Сейчас мы еще ударим, а вы идите, упирайтесь с той стороны, и толкайте, толкайте… Сковырнем, как надоевший прыщ на заднице!

Ивар спрятал меч в ножны, осторожно прикоснулся к холодной, покрытой канавками и трещинами поверхности. Рядом засопел Даг, закряхтел навалившийся всем немалым весом Кари. Ладони на миг занемели, но затем сердце забухало чаще, изгоняя из тела холод, нагнетая кровь в мышцы.

– Давай! Давай! – подбадривал старый эриль.

Жали так, что хрустели суставы, а сапоги погружались в землю, но проклятая каменюка и не думала двигаться.

Ингьяльд бросил долото и молоток, тоже уперся, и его усилие оказалось решающим. Валун дрогнул, на миг будто стал тяжелее, а затем тот его край, на который давили викинги, начал подниматься.

Ивар напрягся еще сильнее, так что перед глазами потемнело, почувствовал, как по ободранным пальцам течет кровь.

– Есть! Пошел! – крикнул Даг, и камень, вставший на ребро, закувыркался по склону.

Арнвид едва успел отскочить, а в том месте, где только что находился монолит, обнаружилась дыра локтя в три шириной. Из нее потянуло ледяным сквозняком, сладким запахом разложения, вонью гнилого мяса, и еще чем-то незнакомым, но столь же неприятным.

– Да, давненько там не убирались, – буркнул Нерейд, зажимая нос ладонью. – Кто первый?

– Что за вопрос? – удивился Ивар.

Ноги и руки еще подрагивали от запредельного напряжения, дыхание было частым, но не сомневался – конунг всегда должен идти впереди воинов, в битву ли, в таверну или в могилу берсерка.

– Давай, – Арнвид похлопал его по плечу. – У нас есть факелы, сейчас запалим один и кинем вниз, а затем размотаем веревку… Только непонятно, к чему ее тут привязать… Если только Кари подержит?

– Подержу, – кивнул могучий берсерк, способный в одиночку удержать драккар.

Длинная веревка и смолистые ветки нашлись у запасливых эрилей. Быстро высекли огонь, и пылающий факел улетел вниз, в дыру, где шлепнулся на пол, но не погас, а остался тлеть, освещая крохотный пятачок вокруг себя.

– Темно там, как у крота в заднице, – озабоченно сказал Нерейд. – Точно надо туда лезть?

– Точно, – ответил Ивар, вытаскивая из ножен меч. – Кари, держи крепко!

По лезвию клинка бегали желтые сполохи – оружие чувствовало опасность.

Конунг ухватился за веревку одной рукой, той самой, что ободрал об камень, и поморщился от боли. Сжал ее ногами, и пополз вниз, в темную, холодную и вонючую дыру – высота, если верить факелу, вроде бы небольшая, но кто знает, что ждет там?

Когда оказался во мраке, меч засветился ярче, проявился свод погребальной камеры, укрепленный бревнами. Из тьмы проступили очертания драккара, блеснул глаз искусно вырезанной драконьей головы, побежали блики по черным, словно натертым смолой, чешуйкам.

Смрад ударил в нос подобно кулаку, но затем исчез.

Ивар примерился и, спустившись еще немного, спрыгнул. Земля ударила в подошвы, он присел, подхватил с земли факел. Тот затрещал, пламя разгорелось, драккар стал виден лучше.

– Ххыы…. – сказали из тьмы, и некто огромный, могучий перепрыгнул через борт.

Блеснули во тьме алые глаза размером кулак, в круг света вступил человек даже крупнее Кари. Поднялась ручища толщиной с доброе бревно, покачнулся в ней меч, выточенный из желтой кости, белые извивающиеся черви начали вываливаться из дырок в кольчуге.

Хозяин кургана, Рауд Могучий, не дался смерти, но тления избежать не смог – лицо его напоминало кусок фарша, от пальцев остались тонкие белые косточки, а вонял он как разрытая могила.