Василий Пряхин - Амулеты

А девяносто девять. Ужас!

В девяносто девять я стал смотреть на свое сморщенное и обвисшее тело не с таким открытым отвращением как раньше. Наверное, привык. Хотя поверьте, очень тяжело осознавать, что ты уже давно и бесповоротно постарел, что каждый вздох может быть последним, что ты никому не нужен. Последнее, невыносимо угнетает. У каждого человека будут мысли подумать о самоубийстве. И не надо мне доказывать обратное убеждение. Вы просто молоды! Я тоже думал об этом в свое время. Но уверен, что никогда не смог бы посягнуть на собственную жизнь, я ее слишком ценил, как дар Божий. И всегда считал, что в жизни больше хорошего, чем плохого.

Как вы заметили, я смотрю на мир в очках оптимиста. Это всегда мне помогало. Помогло, когда мы потерли свой дом из-за лесных пожаров. Наш дом был выстроен в непосредственной близости от Уральских лесов, которые часто вспыхивали от халатности людей, но в основном от сильной жары в летнее время года (тогда сгорела большая часть нашей милой улочки). Мы остались у разбитого корыта. Без крова. На улице. Одни. Но это горе не сломило нас, а наоборот: закалило характер. Мы построили новый дом, в который вернулись прежние составляющие: уют и спокойствие. Все шло по-прежнему. Своим чередом…

Только к старости понимаешь истинный вес времени. Время – бесценно. Его не купишь и не продашь. Время – быстрая и опасная река, которая когда-то была полна, а теперь суха. Когда ты молодой и полон сил и энергии, время словно останавливает свои невидимые стрелки. Но, когда ты немощный пенсионер, время в одночасье становится безжалостным и беспощадным к тебе, разгоняя стрелки часов.

Казалось бы, еще вчера я смотрел в зеркало и видел в нем подтянутого и молодого мальчишку с шикарной шевелюрой (сейчас я наблюдаю, к моему большому сожалению, реденькие волосенки, как у ребенка) без единой морщинки на лице, на котором сияла добрая и лучезарная улыбка. Все медсестры говорят, что добрую улыбку я сохранил и по сей день. Знаете ли, это очень приятно, учитывая тот факт, что сейчас я хожу в ровных и белоснежных зубных протезах: свои зубы я потерял еще в далеком 2044 году от парадантоза, когда мне было всего-то пятьдесят пять. Да, было время!

Конечно, сморщенное тело, это полбеды. Меня больше волнует мое больное сердце, которое в последнее время стало барахлить. Как я говорил ранее, я перенес два тяжелых инфаркта. Врачи сказали, что следующего инфаркта я уже не переживу. Не думайте, что я отчаиваюсь, для меня смерть – это естественный и завершающий этап моей долгой жизни. Увы, без нее никак.

Как бы это не звучало печально, но больничный корпус стал для меня родным и единственным домом. В нем лучше, чем в пустом и покинутом доме. Во-первых, здесь за мной ухаживают, кормят и «выгуливают» под строгим наблюдением врача в строго определенное время, в семь часов вечера, если быть точным. Во-вторых, можно пообщаться с такими же, как я развалинами, обсудить типичные проблемы стариков – радикулит, сколиоз, провалы памяти…

Я стал многое забывать. Память словно сама стирает определенные этапы жизни. Вчера я не мог вспомнить, почти два часа, как зовут мою дочь. Я плакал, злился на самого себя, но вспомнил. И это главное!

Вы скажите: «Ну и старый пердун! Совсем обнаглел! Почти сто лет и жалуется на свои провалы памяти и морщинистую кожу!». И вы будите, абсолютно правы. Я ни имею право жаловаться на такие мелочи, как еле бьющееся сердце. Сейчас молодые люди умирают в сорок, а то и тридцать лет. Плохая экология подкинула новому поколению ужасную подлянку – слабый иммунитет ко всякой заразе, которая заполонила наш дряхлый и истощенный мир. Я виню в этом себя, как и все человечество, которое поздно осознало, какой урон нанесло природе.

Но не будем о глобальных проблемах мира сего. Я и так слегка отошел от того, что задумал.

Как я говорил ранее, я стал многое забывать: детство, школьные годы, работу, иногда жену. Так бывает, когда вам девяносто девять.

Но я отчетливо помню, как в двенадцать лет одна история изменила меня раз и навсегда. Двенадцать лет – вот где пристанище для дивных воспоминаний, которые с годами человек бесследно забывает.

Я никогда и не кому ее не рассказывал. И не рассказал бы, да вот не дают мне покоя Иллюзион… я остро нуждаюсь в том, чтобы записать эту историю на бумаге, пока она не стерлась в моей памяти, как ненужная информация.

Вы можете мне не верить. Вы имеете на это полное право. Но для начала задумайтесь, зачем почти столетнему старцу, у которого скоро откажет изрядно износившийся моторчик, обманывать вас и самого себя?