Сергей Супремов - Планка абсолюта

– А как замерзают во вьюгу, о-о-о, – разбудил меня динамик, – тускнеет надежда, и ты баюкаешь себя мыслью, что все равно уже замерз до костей, – так не лучше ли перестать двигаться, все тщетно? Выхода нет, на сотни миль сплошная ледяная пурга…

Баритон стих, будто чувствуя себя виноватым в том, что разбудил.

Вокруг меня непролазные джунгли, довольно тепло, около 90–100 по Фаренгейту. Но если разобраться, то чем мой тупик отличается от леденеющего странника, оставившего надежду?

«Бряк!» – меня вывела из ступора вздрогнувшая кисть. Уже не контролируя движения, я уронил занесенную назад руку. Эта случайность невероятно помогла. Что было сил я поднял кулак с зажатой монтировкой и принялся колотить, будто пытаясь убить незримого зверя сомнения. Окружающее стало принимать привычные черты. Обитатели этого странного места занялись своими нехитрыми делами, будто не замечая моего грохота. Я же вслух выругался на себя и зарекся останавливаться, покуда во мне есть жизнь.

Ночь тянулась и тянулась. Я стучал, лязгал, порою бессильно ронял руку. В один момент я поймал синхронный ритм:

«Тук, друк, … тук, друк…» – удары сердца резонировали с боем монтировкой. Появились силы даже что-то напевать себе под нос. Животные, насколько я мог судить, представляли угрозу ровно настолько, насколько я ими интересовался. Меня все подталкивало разглядеть их морды, силуэты тел. И тогда животным также становился интересен я. Они смело приближались, и я должен был усиливать удары и внутренне заставлять себя думать о другом. Сила всей той ночи была запрятана в моих собственных способностях, равно как и в неспособностях.

Способность – это не сдаваться, колотить проклятую трубку. Я снова вспомнил про воду, которая точит камень, ведь что-то да выйдет. Неспособность выражалась в отсутствии навыка контролировать мышление – и зачем мне было думать о дурацких зверях?

«Почему нельзя обращать на них внимания? Они такие диковинные – где еще ты таких встречал?» – звучал во мне монотонный голос сомнения. И моя неспособность – то, что я слушал этот голос и начинал ему верить, хотя и знал: ничего полезного для меня он не нашепчет. Почему я слушал этого неотступного советника?

Ведь это он, наверняка он раздвоил здесь все трубки. Нашептал им, что поворачивать надо влево, через минуту – вправо, вот бедные и запутались, стали расти надвое. В этой зоне голос зверя сомнения – это повелитель. Голос фоновый, бесполезный, но заявляющий, что он столь же важен, как и здравый смысл…

Я стал нащупывать важный вывод, но тут заметил, что звери стали расходиться, скрываясь за раздвоенными стволами. Сквозь густые заросли стал пробиваться утренний свет. О, какая это была радость!

– Утренняя пробежка укрепляет мышцы ног и позитивно влияет на иммунитет. Кости приобретают эластичность и менее склонны к иссыханию, – начал баритоном динамик. – Рекомендуют…»

«…Рекомендуют поспать!» – закончил я. Убедился, что опять один, и для верности несколько раз громко стукнул по трубе, а затем поднял лицо кверху и свалился на злополучный железный ствол абсолютно без сил, заметив, что место, куда я бил, было теплым, даже горячим. Мое сознание провалилось в сон, как тяжелый камень, который с размаху бросили в глубокие воды. Но, кажется, уже минут через десять этот булыжник кто-то потянул наверх. Я открыл глаза от внезапного щелчка, будто прямо возле уха сломали толстый сук.

– Замолчи ты со своим гудением! – крикнул я динамику. Но вокруг было тихо. Никого. Подобные пробуждения были не новостью, а скорее свидетельством того, что кто-то рядом, а я сплю на чужой территории. Я открутил нижний колпачок электрофакела, вынул свиток и сделал в нем запись, как давно намеревался это делать, но часто забывал:

«Джунгли, если кто там еще не был…»

Меня послали заваривать трубу, и в ней нашелся клад. Его можно использовать, чтобы выбраться из джунглей. О том, что выхода отсюда нет, без конца говорят радикальные хранители этих мест. Но ходят слухи, что отважные выбирались.

Позже охранники пустили другой слух: что из зеленого омута хоть и есть ворота, только выход из них не освобождает от джунглей, поэтому рано или поздно все равно возвращаешься назад. К охранникам тут так привыкаешь, их манеры въедаются так глубоко, что начинаешь мыслить их понятиями.

В ранние годы я пытался решить головоломку из двух искривленных палочек, зацепленных друг за друга. Надо расцепить палочки, и сделать это можно, отказавшись от попыток дойти до разгадки умом. Крутишь железные стерженьки и так и сяк, обозлишься, дергаешь за концы, пробуешь разорвать силой, все нервы измотаешь – никакого толку. Но стоит успокоиться, как решение сразу тут как тут.