Гай Орловский - ЧВК Всевышнего

Ее невинное личико просияло чистым детским счастьем.

– Ой!.. Правда, можно ломать? Конечно же, это интереснее!

Все три стаканчика съела раньше, чем он отъел половинку своего, лопала со смачным и веселым хрустом, как свежие молоденькие огурчики.

Он полюбовался на ее блестящие глаза.

– Какая ты прелесть…

Она облизала пальцы, еще не понимая, что делает это настолько эротично, что на нее начали оглядываться не только мужчины, но и женщины.

– Правда?.. А как быть еще прелестее? Мой господин, я хочу тебя радовать…

Она прервала себя на полуслове, из распахнутых дверей бутика вышла яркая женщина в модной шляпке и с модной сумочкой на плече, юбочка короткая, на топике рисунок с улыбающейся лисой, запнулась на ходу, заприметив Михаила, затем пошла быстрым шагом, догоняя.

– Макрон!

Он обернулся, она бросилась ему на шею, с ходу влепила звучный поцелуй в щеку, но когда намерилась впиться в губы, Михаил придержал ее.

– Стоп-стоп, Аэлита!.. То я был последним подлецом, а сейчас вдруг такая… жаркая встреча…

Она чуть отстранилась, но, не выпуская его из рук, очаровательно заулыбалась.

– Макрон, – сказала она с укором, – ты же исчез так внезапно, потом пошли слухи, что погиб…

– Такие слухи были и раньше, – напомнил он.

– Ну да, – согласилась она, – а я всякий случай тревожилась! Ночами не спала…

– Еще бы, – ответил он. – С нашим Землепроходцем разве заснешь.

Ее глаза округлились, сама невинность, обиженно надула губки, и без того полные и сочные, как спелые черешни.

– А что мне оставалось делать? – спросила она. – Он всегда готов утешить обиженную девушку… Ты в Москву надолго?

Он указал взглядом на Обизат, та нахмурилась и молча изучала эту разноцветную, как бабочка, красотку. Ярко-зеленые глаза потемнели, словно трава, на которую пала тень грозовой тучи.

– Мы с напарницей, – ответил Михаил коротко, – в командировке. Ее зовут Обизат.

Аэлита сказала с огорчением:

– Даже дома в командировке?.. А напарница у тебя хорошенькая. Она что, тоже стреляет или… для других дел?

Обизат решила, что пора и ей ответить, произнесла холодно и с достоинством:

– Я умею делать все, что требуется от напарницы и… женщины.

Аэлита еще больше округлила глаза, а еще и рот.

– Ой… какая она у тебя… Макрон, не исчезай! Вон кафешка. Давай я угощу тебя и твою… напарницу кофием с круассанами, здесь их готовят лучше всех в Москве.

Михаил покачал головой, но Обизат сказала неожиданно:

– Что такое круассаны?.. Хочу попробовать.

Аэлита победоносно и несколько снисходительно улыбнулась.

– Макрон, нас двое, ты один. Пойдем! Не бойся, не покусаю… в этот раз.

В кафе непривычно пусто для теплого тихого вечера, из полдюжины столиков занят только один, Аэлита усадила Макрона так, чтобы он видел вход и кухню, мужчины всегда садятся так, очаровательно улыбнулась Обизат.

– Сейчас будут круассаны…

Она помахала рукой скучающей у стойки бара официантке, та вытащила из кармашка блокнотик и неспешно направилась к ним. Михаил видел, как Обизат присматривается к Аэлите, та тоже поглядывает на нее с интересом, но снисходительно, женским чутьем уловив полное превосходство.

Официантке быстро продиктовала заказ, повернулась к Обизат:

– У тебя интересное имя. Макрон отловил тебя где-то на другом конце шарика?

Обизат ответила ровно:

– Он смертельно ранил меня в пещерах подземного города… С тех пор я служу ему и хочу носить в чреве его дитя.

Аэлита в изумлении откинулась на спинку кресла, некоторое время рассматривала Обизат во все глаза.

– Какая, – произнесла она в некотором замешательстве, – откровенность…

Обизат поинтересовалась:

– А ты уже носила от него в своем чреве?

Аэлита отшатнулась.

– С чего бы?.. Я вообще не собираюсь заводить детей!.. По крайней мере, в обозримом будущем. Ни от Макрона, ни вообще… Думаю, я вообще чайлдфришница.

Макрон смолчал, упоминание о чайлдфри хоть и непонятно Обизат, но вот то, что эта яркая женщина не носила и не собирается носить под сердцем от него ребенка, заметно успокоило. Судя по ее лицу, почти расположило к Аэлите, как к увечной или совсем уж изгнанной из рядов достойных женщин.

– Сочувствую, – произнесла она ровным голосом.

Аэлита улыбнулась.

– Да-да, никто не скажет вслух, что завидует. Хотя и так понятно.

Официантка принесла три чашки двойного эспрессо, полное блюдо круассанов.

Аэлита брала нежное печенье двумя пальчиками и красиво откусывала белыми жемчужными зубами, изумительно ровными и блестящими, глаза ее сияют победным блеском красивой и уверенной в своей неотразимости женщины.