Владимир Черпилло - Сталинград-2042

– Надо решить, кто у кого ночевать будет. У Ивана и Андрея жилья теперь нет, предлагаю ко мне поехать, мои родители на даче сегодня, комната свободная есть.

– Можно ко мне, у меня тоже никого нет, – попытался возразить Юра.

– Тебе надо к Кате поехать, мама, если доберется до Нижнего, к себе поедет, волноваться будет, если дочку дома не застанет, а ты поддержишь ее пока, – Иван все разобрал логично, будто по полочкам.

– Я Ваню тоже не брошу в такой момент, когда он отца потерял, – Маша сквозь слезы обвела всех упрямым взглядом, – но и бабушку одну дома нельзя оставлять, она там, наверное, с ума сходит, пусть у нас переночует, комната свободная есть.

– Хорошо, тогда Андрюха едет ночевать ко мне, Юра к Кате, Иван к Маше, а завтра давайте встретимся, обсудим, что делать дальше, – согласился Дима, – где встречаемся?

– А вам не кажется, что могут и еще ракеты прилететь, думаете это последние, – спросила Катя и обвела всех залитым тушью лицом, может лучше бомбоубежище вместе поискать?

– Не думаю, что умереть в подвале веселее, только мучиться дольше придется, – сказал, как отрезал Андрей, – ладно, до завтра, пошли, Димон к тебе, завтра в десять у Машки встречаемся, все знают, где она живет?

Юра и Дима помнили тот дом рядом с усадьбой Рукавишниковых, а квартиру как-нибудь найдут, крикнут под окном, в крайнем случае. Распрощавшись, все разошлись парами в разные стороны по разгромленным улицам, озираясь на зияющие пустыми глазницами окна и прислушиваясь к крикам и стонам, доносящимся из всех домов.

Маша с Иваном, крепко обнявшись, пошли в сторону непривычно темной Верхневолжской набережной, свернули на ней влево и, миновав погруженную в мрак старинную усадьбу, вышли к сталинской пятиэтажке, украшенной пилонами и колоннами. В окнах света не было, но на втором этаже виднелась освещенная свечой растрепанная седая голова бабушки Лены.

– Машенька, внученька, – заголосила Елена Владимировна, – ты жива, слава богу!

– Да, бабуль, можно Ваня у нас переночует, его общагу разбомбили, ему жить негде, – спросила Маша и опять слезы полились из ее глаз.

– Конечно, детки, поднимайтесь скорее, – бабушка, успокоившись, стала закрывать окно.

– Странно, а здесь стекла не выбило, – удивился Иван, – наверное, волна по касательной прошла, а может стеклопакеты хорошие.

Они вошли в подъезд, заметив, что даже магнитный замок не работает, и тут же услышали голоса. Жители дома собрались во дворе, устроив импровизированное собрание, а поскольку подъезд был проходной, через открытую дверь во двор все было слышно. Маша захотела послушать немного, и они вышли во двор.

Народ шумел, все говорили одновременно, но было понятно, что обсуждали предложение старшей по дому переждать ночь в подвале.

– Да не спасет вас этот подвал, фильтров и принудительной вентиляции там нет, от радиации он не защитит, похороните себя только заживо и не выберетесь наружу, – кричал мужчина, по всему видно, пессимист.

– Главное пережить ударную волну и излучение, дозу радиации все равно в подвале меньше получим, главное несите запас воды на два-три дня и еды побольше, – упрямо повторяла старшая, и завершила собрание, – в общем, кто хочет, спускайтесь, дверь в подвал будет открыта в среднем подъезде.

Народ стал медленно расходиться и Маша с Иваном поднялись на второй этаж. Бабушка уже ждала их в распахнутом дверном проеме со свечкой в руке. Они обнялись и зашли в квартиру. Первым делом Маша с Иваном по очереди умылись в ванной под тонкой струйкой воды, смыв кровь и копоть с лица и рук, потом прошли на кухню к хлопотавшей там бабушке.

– Бабуль, а ты чего на собрание не пошла, – Маша обняла ее и поцеловала, – там, в подвал всем жильцам предлагали спуститься.

– Из окна на кухне слушала, старая я уже от бомб прятаться, это вам, молодым жить да жить еще, вот вы и спускайтесь, я в своей квартире умереть хочу, даром, что ли такой ремонт дорогой отгрохала, чтобы все это бросить?

– Ну, мы тебя тоже не оставим, да, Ваня? – Машка повернула заплаканное лицо к Ивану.

– Я как ты, мне все равно, лишь бы с тобой, – растерянно проговорил он, думая, как там мама одна в разрушенном Сталинграде.

Как ни странно, газ на кухне пока горел, и бабушка заварила чай, вместо пьезозажигалки используя спички. Они расселись за столом, и Маша рассказала о том, что довелось им увидеть и о смерти Ваниного отца, о ядерных взрывах в Сталинграде и Горьком.

Посокрушавшись и всплакнув, Елена Владимировна сказала, что слышала на собрании, что ударам подверглось много российских городов, по радио передавали вечером, и там говорилось о двух десятках примерно.